Охотники за ФАУ

Баженов чертыхаясь оделся и пошел. Полковник Синичкин, ничего не объясняя, провел его к командарму.

— Знаю, ты болен, — сказал командарм. — Знаю, тебе надо лежать и поправляться. Но полковник говорит, что все офицеры в войсках, а случилось ЧП. Мы донесли «вверх», что линия обороны противника прорвана, что мы овладели городом, и войска, развивая успех, прошли пя: надцать километров за город. А полковник генштаба поехал на машине в город и напоролся на немцев. Еле спасся. Машину сожгли. Теперь он утверждает, что мы обманули Главнокомандующего и никаких пятнадцати километров за городом не заняли. Надо срочно проверить, занят нами город или нет. Мой «виллис» отвезет тебя на аэродром. Проверишь с самолета, так скорее. Сядешь в районе кожевенного завода на автостраду, узнаешь, какая из наших частей в городе, — и обратно.

Борис Орехов уже ждал его за рулем «виллиса».

— Ох и дает же нам жару полковник из генштаба! Ты там не задерживайся.

У командира эскадрильи Баженов потребовал пилота Васю-Василька. После памятного полета с ним к партизанам Баженов очень верил этому летчику, и они не раз летали на задания. Однажды даже горели — «мессер» поджег при взлете.

Сейчас они летели низко, чтобы не привлекать внимания «мессеров». В небе начиналась «воздушная карусель», воздушный бой. Внизу стлались дымы. Пожаров было много — и маленьких и больших. Интересно с самолета осматривать поле боя. Видишь много такого, что и невдомек наземному наблюдателю. Подлетая к городу, Баженов приметил цепь наших бойцов, залегших метрах в двухстах от первой линии домов. Бойцы махали им. А вот и первые дома с остроконечными крышами. Улицы пусты. На площади перед костелом тоже пусто. По дороге справа от города в бинокль виднелись подводы и красноармейцы. Значит, «активные штыки» уже впереди. В бинокль видна была и наша артиллерия на той же дороге, уже за городом. Артиллерия шла в походном порядке. Чего же испугался полковник генштаба? Баженов отнял бинокль от глаз, взглянул на двор дома, который они уже пролетели, и увидел солдат, гитлеровских солдат. Они стояли, задрав головы, и смотрели на медленно пролетавший самолет, который вел себя очень мирно.

Вася-Василек так круто повернул назад, что «уточка» легла набок. Гитлеровцы открыли стрельбу. Баженов не слышал выстрелов за ревом мотора, но он видел наведенные на них дула винтовок, автоматов и пулеметов. На крыльях то здесь, то там возникали мотыльки из разорванной пулями материи.

Мотор чихнул раз, второй, третий и замолчал. Вот теперь Баженов услышал справа и слева свист пуль. Самолет потянуло к земле.

— Давай! Дальше! Жми! — заорал Баженов. И, будто испугавшись его крика, мотор снова взревел. Захлебывался, но все же тянул помаленьку.

Кусты были уже близко, но это была еще ничейная земля — расстреляют в упор! Мотор то взревет, то замолчит, и в этих паузах слышны и стрельба и визг пуль.

«Ну, все! Отвоевался!» — решил Баженов и откинулся на спинку сиденья. Страха не было, только удары сердца отдавались в горле. Вася-Василек нацелил самолет на поле перед кустарником. Там сейчас же возникли разрывы мин. Попробуй, сядь! Вася-Василек сделал все что мог, «уточка» только коснулась колесами тонких веток и через секунду бодро запрыгала за кустами. Они соскочили на землю. Хохотали и хлопали друг друга по плечам. Осмотрели самолет — весь как решето. И как только их не задело! Но долго радоваться не пришлось: прилетели первые мины. Можно бы расстаться с «уточкой» и — где ползком, где бегом — добраться до своих. Но Вася-Василек, не обращая внимания на разрывы, занялся мотором.

— Проводку перебило! — обнаружил пилот, и они спешно стали соединять перебитые провода.

— Крутни! — крикнул Вася-Василек со своего места. Мотор взревел.

— В городе противник, — докладывал Юрий Баженов. — Видел батарею противотанковых, батарею полевых пушек. Войск на улицах не видно. Только группы солдат во дворах первых домов, в окопах между домами и в одиночных зданиях. Наши части уже за городом. Наверное, обошли — в надежде, что части второго эшелона очистят город. А они лезут в лоб. Зашли бы с тыла. — Все ясно! Спасибо! Иди, болей. А выздоровеешь, получишь особое задание.

Баженов вышел от командарма и остановился. Ложиться в постель ему не хотелось, и он пошел завтракать. После недавних сильных ощущений он все еще пребывал в ратном раже. Именно этим он объяснил свой зверский аппетит. Когда же он разделся и лег в постель, то ни спать, ни лежать не хотелось.

«Вот ведь как перевозбудился, — подумал он, — даже температуры не чувствую». Измерил температуру — нормальная! Не поверил. Какая-то чертовщина! И горло не болит. Не иначе, микробы испугались стрельбы и удрали!

Баженов оделся, разыскал Сысоева и рассказал об этом ЧП в медицинской практике. Сысоев смеялся. Баженов спросил его, знает ли он, на какое «особое задание» намекал командарм.

— Знаю и готовлюсь. Если ты здоров — я доложу начштаба.