Охотники за головами

Небрежным жестом Шарриак отбил мячик из глубины корта.

– Вопреки видимости я тоже умею читать. И тоже умею следить за каждым своим словом. Но на это мне не требуется усилий, и я не держусь так, словно аршин проглотил. Знаете, мадам, здесь никто не желает вам зла. Я могу убить вас, если окажетесь на моей дороге, но прежде я вам пришлю цветы.

Шарриак с легкостью завоевал превосходство над сотрапезниками, но не надо мной. Я ничего не говорил, а только наблюдал за ним. Он колотил себя в грудь подобно горилле, навязывающей свою волю сильнейшей обезьяны тем, кто впоследствии мог бы ей угрожать. Мне была очевидна его игра: Шарриак пытался запугать, ослабить своих конкурентов, раздавая им пощечины – одному за другим. Плоды он пожнет позднее. Ему удалось привести в растерянность их, но не меня.

Словно почувствовав это, Шарриак повернулся ко мне:

– Но наш друг очень молчалив…

Я как раз скатывал хлебный шарик. Щелчком я загнал его в тарелку. Прошло секунды три, прежде чем я ответил:

– Когда стреляешь, не распространяешься о своей жизни.

Шарриак зааплодировал кончиками указательных пальцев.

– Браво. Серджио Леоне, да? Сцена, когда ковбой сидит в ванне и достает из пены пистолет, пока другой объясняет ему, как будет его убивать. Потрясающий эпизод. Обожаю вестерны, а вы?

– Да. При условии, что пистолет в моей руке.

Он нахмурился:

– А это откуда? Это мне что-то напоминает…

После салата подали бифштексы. Пинетти, словно извиняясь, заметил:

– Вот видите, опять корова. Честное слово, я здесь ни при чем…

Лоранс Карре, раздосадованная сравнением с аршином, решила доказать, что тоже умеет шутить:

– Любопытно, как у них получится сорбет из говядины на десерт, – произнесла она мягко.

Пинетти оживился:

– А вы знаете, что говяжий жир есть во всем? Даже в мороженом? Когда разразилось коровье бешенство, все узнали, что жир добавляют даже в косметические кремы!

Шарриак с удрученным видом протянул:

– Опять начинается! Господин Пьянетти окончательно решил испортить нам аппетит! А ведь вам было сказано, что мадам…

– Пинетти, – оборвал его Пинетти. – Не Пьянетти, а Пинетти.

– О, простите. В отместку вы можете один раз назвать меня Шираком, а не Шарриаком.

– Знавала я каламбуры позанятнее, – произнесла Лоранс Карре своим обычным ледяным тоном.

Хирш неодобрительно покачал головой:

– Ну, вы нас достали!

Он не ошибался. Но у него не было опыта: все светские ужины изобилуют такими ораторскими состязаниями, выявляющими самого умного, хитрого или красноречивого, того, кто возвысится над другими. За исключением редких случаев, когда речь идет о близких друзьях, которым нечего делить, совместная трапеза – лишь предлог для установления иерархии, ширма тонкой игры, ее острые моменты обсуждаются по окончании матча. Аристократия нашего демократического общества только перенимает обычаи дворянства тех времен, когда графы и бароны, лишенные возможности сражаться на шпагах, убивали насмешкой, наносили ранения унижением, а языки были их разящим кинжалом.

Вместо мороженого из опасной говядины на столе появилась корзина с фруктами. Выбрав персик и изящно очистив его ножом, Лоранс Карре явила нам еще одно свидетельство превосходного воспитания. Шарриак кончиками пальцев снял шкурку с банана, Пинетти впился зубами в яблоко, я же не взял ничего.

После кофе я вышел на берег озера: я тоже начал обзаводиться привычками. Взошла луна. Под ее усталым светом темная масса пихт притаилась, скрывая свои тайны. Я спустился к берегу, окунул руку в ледяную воду. Ни малейшего ветерка, холодным был сам воздух.

Я не услышал, как подошла Лоранс Карре. Как и накануне, она села на валун, одернув красную юбку. Лоранс чудесно вписывалась в пейзаж: застывший взгляд, резко очерченный профиль на фоне озера.

Я пожелал ей доброго вечера и собрался уходить, но она вдруг заговорила:

– Этот Шарриак, там… Он мне не нравится. А вы что о нем думаете?

– Естественно, он напал на вас несколько раз…

Лоранс поморщилась:

– Да, но не в этом дело. Это не важно, я к этому привыкла. Знаете, женщине всегда не легко. Но когда Шарриак сказал, что убьет меня, он и вправду хотел это сделать… Вам так не показалось? Это было очень… неожиданно…

Она говорила, устремив взгляд на противоположный берег озера и будто размышляя вслух. Мне пришлось подойти поближе, чтобы не пропустить ни слова.

– Это метафора, – произнес я.

Лоранс пожала плечами:

– Конечно. Обычные разговоры сильного пола. Все они говорят, что конкурентов надо трахать, вы знаете куда, и прочее в том же духе. Когда они думают, что их не слышат, лексика становится сексуальной, но какой-то странной: заниматься любовью для них означает унизить другого, поработить его. Так они понимают любовные отношения. Вы не замечали?

– Замечал.

Меня несколько удивили ее грубоватые слова. Но ведь Лоранс лишь повторяла выражения, которые я тысячу раз слышал из уст крупных боссов. Да и она, без сомнения, тоже, даже если мои собратья и стараются сдерживаться в присутствии дам.