Охотники за каучуком

На следующее утро на нее погрузили полный комплект инструмента и к десяти часам уже вернулись к завалу.

Принялись за работу. Предстояло с помощью топоров и пил расчистить фарватер. Но, несмотря на все старания негров, дело продвигалось очень медленно, гвианская древесина с трудом поддается металлу.

Диого, становясь все нетерпеливей, работал за четверых — он должен вовремя попасть на Тартаругал-Гранде.

Один из рабочих, стоя по плечи в воде, вскрикнул от ужаса — перед ним всплыли безобразные, изуродованные останки людей.

— Чего орешь, придурок, — рявкнул на него вождь. — Это кайманы сожрали ночью тех, кого прибило… Ну и что?

Действительно, ничего страшного. Дровосеков много, и рептилии побоятся напасть на них.

Наступил полдень. Солнце в зените палило неимоверно. Его лучи, словно расплавленный свинец, превращали в кипяток и без того горячую, как в бане, воду. Негры падали от усталости. Даже Диого почувствовал, что уже пора отдохнуть.

Час сиесты.

Удары топоров, визг пилы перестали тревожить тишину девственного леса, топких берегов, протоки. И вдруг какой-то гул…

— Послушай-ка, что это? Гром, что ли, гремит? Да нет! Небо вроде чистое.

На несколько минут далекий гул стих, потом снова послышался, теперь уже более отчетливо.

— Тысяча чертей! — воскликнул, бледнея, Диого. — Ошибки быть не может! Это выстрелы. В деревне бой. А я тут застрял, как зверь в капкане!

Он не ошибся, определяя происхождение доносившихся до реки глухих ударов, но даже не догадывался о том, что вызвало неведомые события, и, уж конечно, не мог оценить степени их опасности.

Давайте вернемся к гвианским робинзонам и прибывшим с ними из Марони неграм бони.

Командиры небольшого экспедиционного корпуса, разбив лагерь неподалеку от приозерной деревни, времени даром не тратили.

Они вели непрестанное наблюдение, великолепно организовали разведывательную службу, днем и ночью совершали отважные ловкие вылазки. Благодаря этому удалось узнать все тонкости диспозиции[166] противника и все обычаи подонков, жителей этого оплота бандитизма.

Им стало известно, где находится хижина госпожи Робен и ее детей, сколько охранников вокруг, узнали также, что Диого покинул деревню и отбыл в неизвестном направлении.

Это событие пришлось Робену, его сыну и их доверенному Никола очень по душе, хотя они и не представляли, кого за это благодарить.

Диого, вместо того чтобы направиться на юг, к Тартаругалу, уплыл на запад. Почему?

Впрочем, это не так важно. Главное, завтра его не будет в деревне, когда ровно в полдень отряд атакует ее и освободит госпожу Робен.

Наконец этот долгожданный день настал. Что он принесет, победу или поражение? Заранее никто сказать не мог, но все бойцы трепетали от нетерпения и задора.

Ранним утром они строем подошли к деревне, соблюдая все возможные предосторожности. Укрывшись за естественными препятствиями, заняли заранее оговоренную позицию и стали ждать приказа, вслушиваясь в каждый звук и всматриваясь в каждое движение.

Робен-отец разбил свое маленькое войско на три группы по десять бойцов. Было решено, что одним отрядом командовать будет он, другим — его сын Анри, третьим — Никола.

Последние два должны будут атаковать деревню слева и справа, пробежать по улице, подавляя по ходу всякое сопротивление, и одновременно приблизиться к хижине пленников.

Робен же тем временем направится непосредственно к хижине и захватит ее, ошеломив охрану внезапностью и стремительностью нападения.

По всей вероятности, все будет уже кончено к тому времени, когда к хижине подойдут два других отряда…

И вот без двух минут полдень.

Тридцать солдат, приставив к ноге оружие, неподвижно ожидали сигнала.

Старый инженер знал каждого из них, в каждом был уверен. Он медленно обошел строй, вглядываясь в лица, и звучным, приятным, сердечным голосом произнес:

— Вперед, дети мои. Выполните свой долг.

В ответ ни крика, ни слова, ни вздоха.

Оба командира отдали приказ:

— Вперед!

И два отряда бросились молча, как стая хищников, через поле маниоки, тростника и маиса.

— Наша очередь, друзья мои! — снова заговорил Робен.

И с ловкостью юноши кинулся первым, с саблей в одной руке и пистолетом в другой.

Нападающие бежали перпендикулярно улице и выскочили прямо к линии хижин. Но деревенские дома не примыкают тесно один к другому, как в городе. Они стоят свободно в окружении небольших садиков, обнесенных легкой оградой или вовсе без ограды, затененные фруктовыми деревьями.

Вот уже показалось жилище пленников, крыша из банановых листьев и высокий бревенчатый палисад[167]. Настоящая крепость.

Пятнадцать стражников, вооруженных ружьями, растянулись под деревьями, всем своим видом выражая внимание.

Ни один не закрыл глаза. Приказ Диого непреложен.

Заметив белого, выпрыгнувшего из укрытия подобно тигру, и вооруженных до зубов негров, следовавших за ним, охранники повскакивали, схватились за ружья и приготовились отражать атаку, несмотря на полную неожиданность появления врага.

Негр, бывший у них, видимо, за старшего, что-то громко прокричал, призывая стражу к оружию, вскинул ружье и прицелился в Робена.