Охотники за каучуком

— Благодарю покорно, милейший приятель! «Уже?» Это очень мило! Вы, очевидно, прекрасно всхрапнули за это время, а я там сидел да звезды считал… Это уж не так весело… Ну, берите свой револьвер и карабин… вот так!.. Ну, теперь вы готовы?

— Да, сеньор, готов… да… конечно, конечно, я готов…

— Да вы стоя спите, сеньор Хозе!

— Не беспокойтесь… я ничего не проморгаю… Я держу ухо востро! Ничего подозрительного не было? Не так ли?

— Ничего! Я видел только трех кайманов, которые подплывали к паровой шлюпке, затем спокойно удалились.

— Ах, да, кайманы! — зевая повторил шкипер. — Да, да, они здесь очень смелы… я знаю… Спокойной ночи, сеньор!

— Спасибо, сеньор Хозе; а вам благополучной и приятной вахты!

Спустя пять минут, как бы по уговору, Шарль, растянувшись в своем гамаке, а мулат, сидя на шлюпке на носовой части бателлао, заснули оба почти в одну и ту же минуту и заснули как-то разом, точно убитые.

Трудно сказать, сколько прошло времени, но вдруг Шарль пробудился скорее от какого-то жуткого, почти болезненного предчувствия, чем от своеобразного звука, раздавшегося в ночной тишине. Как и все жители лесов, Шарль спал чрезвычайно чутко и даже сквозь сон различил характерный протяжный вопль, который вызвал у него досадливое восклицание: он сразу узнал крик кайманов.

— Опять эти проклятые твари! — воскликнул он сердито. — Так они не дадут мне спокойно спать сегодня! Гром и молнии! Если так, то пусть я переполошу всех, пусть подыму тревогу, но непременно пущу пулю в первого из них, который подойдет ко мне на ружейный выстрел!

Но вдруг его охватывает весьма естественное недоумение. Он мигом обрывает свою речь и приостанавливает свой порыв мщения. Он вдруг почувствовал, что бателлао уже не причален к корме шлюпки, а его тихонько несет течением вниз по реке, а очертания шлюпки сливаются с прозрачной мглою ночи.

Кроме того, целый отряд кайманов сопровождает бателлао, конвоируя его в строгом порядке, чинно и неотступно, не удаляясь далее чем на семь или восемь метров от судна.

Как человек, хорошо знакомый с расположением своего судна, Шарль, не теряя ни минуты, выскочив из шлюпки, кидается на носовую часть, хватает якорь, крепко прикрепленный к своему канату, и, без всякой посторонней помощи, закидывает его изо всех сил в реку, вслед затем увесистым ударом кулака будит мулата, спящего, как праведник.

Якорь зацепился за дно, и бателлао моментально остановился на месте.

Кайманы, которых сейчас никак не меньше десяти, трогательно, дружно, точно заранее обученные, также останавливаются и медленно начинают кружить вокруг судна, теперь стоящего неподвижно, плавно описывают круги. Один из них, более смелый и дерзкий чем остальные, подплывает настолько близко, что почти касается туго натянувшегося якорного каната, выступающего из воды под углом в 45 градусов. Все более удивленный и недоумевающий молодой человек вдруг видит, что у самой головы этого чудовища блеснуло что-то холодным блеском стали. Вскинуть свой карабин, прицелиться и выстрелить в каймана было для него делом одной минуты.

И вдруг, вслед за выстрелом, раздается страшный крик, далеко отдающийся по волнам реки, и из воды выскакивает на момент черный силуэт, бьет воздух руками, конвульсивно опрокидывается назад и исчезает в воде.

— Что такое, сеньор?! — спрашивает растерянно мулат, одновременно оглушенный и ударом кулака, и выстрелом, ослепленный пороховой вспышкой. — Что такое?

— А то, что наши кайманы раздваиваются и обращаются каждый в человека и челн, — отзывается Шарль, затем, обернувшись в сторону шлюпки, кричит звенящим, громким голосом:

— Тревога!.. К оружию, друзья! К оружию!

Между тем экипаж, пробужденный выстрелом, шумно столпился вокруг своих начальников.

— Займитесь ими, милый Хозе, постарайтесь организовать оборону; у меня есть еще с десяток выстрелов, я отражу первый натиск! Торопитесь! Не то будет поздно: эти негодяи возьмут нас на абордаж!

Мулат пытается изо всех сил собрать своих индейцев и побудить их дружно действовать против общего врага. Но бедняги до того напуганы, до того растерялись и опешили, что забились между тюками и, обезумев от страха, трясутся, как в лихорадке. Они даже не хватаются за свое оружие, которым, впрочем, и не были в состоянии воспользоваться — до того их обуял ужас.

Хозе один разрывается на части, в то время как Шарль открыл против осаждающих адский огонь, на который вскоре стали отвечать и со шлюпки.

Молодой человек расстрелял уже все свои заряды, однако, без видимого результата, несмотря на то, что челны были на довольно близком расстоянии от него, так что он вполне мог стрелять наверняка.