Охотники за каучуком

Пока Маркиз сражался со своим головным убором, остальные шли вперед. Он потерял их из виду. Мало того, сбился с дороги и отправился в прямо противоположную сторону.

Его окликнули, он отозвался. Его долго искали, наконец нашли, когда он уже успел добраться до Риу-Бранку.

Маркиз страшно сердился на себя и никак не мог взять в толк, почему это товарищи его не попадают в дурацкие истории и дорога дается им много легче.

Тропинка привела к оврагу. На каждом шагу приходилось подпрыгивать: то вверх, то вниз. Парижанин, не потерявший еще охоты шутить, назвал это цыплячьим танцем. На земле валялось столько колючек, что они то и дело протыкали обувь и доставляли адскую боль. Споткнувшись, хочешь ухватиться за ветку, чтобы удержать равновесие. Но не тут-то было — ветка вся покрыта колючками.

Скоро друзья превратились в компанию дикобразов — оказались сплошь утыканы иголками.

Тропинка вилась средь густых зарослей. Приходилось рыскать по округе, словно псам, преследующим добычу. Люди блуждали по лесу, перекликались, теряли друг друга из виду, снова находили. В конце концов даже хладнокровные индейцы пришли в бешенство. Невероятно, но и они сбивались с пути по пятьдесят раз на дню! То посреди тропы завал — исполинские деревья нагромождены одно на другое. Приходилось идти в обход, а потом вновь искать следы. То путь преграждали заросли колючего кустарника. И все повторялось опять и опять.

После шести часов такой дороги Маркиз совершенно изнемог. Бесконечные препятствия, падения, уколы, удары тяжелых веток и лиан доконали его.

Неукротимый темперамент до сих пор помогал преодолевать голод, жажду и опасности. И на помощь это прекрасное качество характера всегда приходило, когда в нем была острая необходимость. Но эту тягомотину даже неунывающий Маркиз оказался не в состоянии побороть.

Он изрыгал проклятия, кляня ненавистный лес. Однако тот, похоже, не желал обращать на парижанина ни малейшего внимания. Присутствие разгневанного человека не беспокоило вековые деревья.

— О, тропическая природа! Сколько раз художники и писатели воспевали твои красоты! Но кто из читающих романы и смотрящих картины знает, что на самом деле скрывается за этими красотами? Горе тому, кто осмелился проникнуть под эти кроны! Он будет исколот, избит, семь потов сойдет с него. Мерзкие, грязные, растрепанные — вот какими выйдете вы из тропического леса! Смеетесь, месье Шарль? А я в бешенстве. Больше ни о чем и думать не могу. Раньше, когда я был солдатом, мне случалось хаживать в дальние походы с тяжелым вещевым мешком за плечами. Но там, по крайней мере, мы знали, куда и зачем идем. Мы пели, балагурили, а если и уставали, то все же чувствовали себя людьми. А здесь я, по-моему, превратился в обезьяну. Я уже больше не человек! Все мои усилия направлены на то, чтобы окончательно не потерять своего лица. Но разве здесь это возможно? Идешь все время с опущенной головой. Не дай Бог не заметить какое-нибудь препятствие. Свалишься и разобьешь физиономию за милую душу или получишь толстенной веткой по глазам. Листья на деревьях острые, словно лезвия. А если недоглядишь, скатишься в овраг, и поминай, как звали. Все это бедный разум не в силах выдерживать ежесекундно и ежедневно — по двенадцать часов без передыху!..

Однако вскоре бедному Маркизу запретили и причитать. Лес становился почти непроходимым не только для белых, но и для индейцев. Нужно было быть предельно внимательным и не потерять из виду идущих впереди.

Заросли густели. Надвигался сумрак.

Теперь шли, согнувшись в три погибели, опустив головы. То и дело приходилось нагибаться почти до земли, чтобы пролезть под упавшим деревом. В таких условиях и индейцы замедлили шаг.

Запутавшись в лианах, один из них упал. Другой силился вырваться из лап колючего кустарника, исцарапанный до крови. Тот, что вел всех за собой, заблудился. Он искал тропинку, прорубая себе дорогу с помощью сабли. Четвертый зацепился за ветку, которая, отлетев, больно ударила шедшего следом.

Наконец досталось и Шарлю, тому самому Шарлю, который прожил в этих местах не один год и ко всему привык. Он наткнулся на колючее дерево, изорвал одежду и получил чувствительный удар по голове. Шляпа его повисла на ветвях. Индеец попытался достать ее — вскарабкался наверх, но сорвался, упал, а вслед за ним на головы несчастных посыпалась целая лавина веток и листьев. Дождь оказался не таким безобидным: вместе с листьями на головы обрушились десятки клещей, сороконожек и скорпионов.

Чего же еще!

Вдруг все услышали голос Винкельмана. Сначала даже нельзя было понять, откуда он раздавался.

— Не шевелитесь! Осы!

Эльзасец замер у дерева, к стволу которого прилепилось осиное гнездо. Осы были огромные, с палец величиной. Местным жителям хорошо знакомы эти грозные насекомые.