Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)

Собор Парижской богоматери! Гордо вздымаешь ты готические своды над островом посреди Сены — седой исполин, не согнувшийся под тяжестью шести столетий; из твоих окон, словно из-под насупленных бровей, смотрят века. Застывшие в каменной невозмутимости башни, казалось, улыбнулись, приветствуя вернувшегося странника, изборожденное морщинами чело великана расправилось, будто уговаривая не покидать больше родины!

Париж устраивает Кондамину шумную встречу. Друзья жмут руки, обнимают, засыпают градом вопросов и восторженных восклицаний. Господа, некогда не замечавшие его, теперь милостиво кланяются или здороваются с преувеличенной любезностью. Годен и Пьер Бугер, которые всего четыре месяца как вернулись из Перу, неразлучны с ним.

Наконец страсти улеглись; он снимает тихую квартирку в Латинском квартале. Он все еще полон впечатлениями о великой тропической реке и своем пребывании в порту Санта-Мария-де-Белем [3]. Довольным взором окидывает он солидную коллекцию, привезенную из диких краев. Она едва помещается в большой комнате и выглядит в этом уютном окружении особенно необычно. Тут есть каменные топоры и ножи, сосуды, сплетенные из лыка ремни, деревянные трещотки, похожие на тогу накидки, раковины, наконечники копий и перья, охотничьи уборы, клыки ягуара, панцирь черепахи, маленький обтянутый кожей барабан, палочки с насечкой, дубинки и деревянные флейты, колчаны, куски коры, шнуры. Вот выдувная трубка. Вот отравленные стрелы, скелеты рыб, ступки для дробления кукурузы, терки. Висят отливающая зеленью змеиная кожа, кривой клюв и когти попугая, застреленного им во время путешествия. Есть здесь и череп тапира, который он сам очистил ножом от мяса и вываривал в течение нескольких часов. Есть орехи, дротики, семена дыни, пряжки, курительные трубки и циновки. Вот лежит подарок племени карликов — желтая высушенная человеческая голова величиной с апельсин, покрытая длинными волосами, приготовленная по всем правилам варварского искусства, а рядом с нею рыболовные сети и побеги бамбука. В металлической коробочке хранится смертельный яд для стрел. Разложены сосуды и факелы из каучука, скачущие шары. На полках — схемы и вычисления, рукопись книги о путешествии, написанной им в Белене.

Каждый трофей из тропического леса снабжен этикеткой, на которой указано его индейское наименование, происхождение, дата приобретения, название племени и практическое назначение. Теперь нужно еще расположить все предметы в определенной наглядной системе. Следует отдать в переписку отчеты, вручить их руководству Академии, сделать доклад и представить на рассмотрение астрономические вычисления. Нужно отнести рукопись к издателю, навестить Бугера, в соавторстве с которым он собирается опубликовать описание путешествия по Перу. Ему предстоит так много работы, что он совсем не рад посетителю, о котором докладывает ему как-то под вечер слуга.

— Доктор, вы! — восклицает он в изумлении, увидев вошедшего.

— Я прочел о вас в газетах, — говорит гость. — Значит, вы вернулись. Десять лет! Немало воды утекло.

Он садится, окидывает Кондамина быстрым взглядом, и на его серьезном лице появляется улыбка. Кондамин тоже оглядывает его. Этому человеку с пристально прищуренными глазами и высоким лбом сейчас лет тридцать пять; он страстный экспериментатор.

Еще тогда, когда Кондамин впервые познакомился с ним через одного из молодых членов Академии, Даллье поразил его своей одержимостью.

Стоило ему услышать, что какой-нибудь аптекарь во время опытов открыл неизвестное химическое соединение, как он готов был мчаться за тридевять земель. Его рвение просто поражает. Он словно одержим манией ломать голову над труднейшими загадками вещества, манией, которая окружает дымкой таинственности его самого. О нем болтают в Париже. Известно, что недалеко от столицы у него есть домик, где он живет и работает. Его постоянно воспаленные веки и мертвенно-бледные руки заставляют содрогнуться при мысли о ядовитых парах, которыми он дышит в лаборатории, устроенной на чердаке. Замечено, что доктор Жерар Даллье — так его зовут — изредка приезжает в Париж в открытом одноконном экипаже, чтобы купить у аптекаря необходимые реактивы.

Кондамин догадывается, что привело его сюда.

— Пойдемте, я вам кое-что покажу! — И ведет Даллье в соседнюю комнату, где помещается коллекция. Гость по очереди осматривает диковинные вещи, внимательно, но как будто без особого интереса. Он удивляется лишь при виде каучуковых шаров, подпрыгивающих по полу, и хочет знать, что это такое, откуда берется этот материал, как добывается сок, нужный для его изготовления, как выглядит каучуковое дерево.

— Оно довольно часто встречается в тех краях. Это вроде молочая, — поясняет Кондамин.

— А из каких веществ состоит этот материал?

Кондамин улыбается.

— Ну, милый доктор, это уж ваша сфера.

— Я исследую его! — восклицает Даллье.

Он расстегивает дорожную сумку, висящую у него через плечо, и, не спрашивая разрешения, кладет туда каучуковый шар.