Охотники за каучуком

Несмотря на огромные доходы, вытянутые Леопольдом II из Конго начиная с 1895 года, постоянные платежи за вновь приобретаемые пакеты акций поглощали все его средства, а бесконечные пиры и блестящий двор стоили дорого. Чтобы сколотить кругленькую сумму, необходимую для покрытия расходов по строительству загородного дворца, для приобретения парков и экипажей, тихоокеанских островов и картин, для многочисленных любовниц, которых надо щедро одаривать нарядами и драгоценностями, и для сооружения в столице Бельгии своего собственного памятника, нового дворца и полудюжины пышных зданий, он намеревался теперь выжать последние соки из своей личной колонии.

Поэтому норму сдачи каучука для туземцев в течение короткого срока невероятно взвинтили, увеличив ее в четыре, в шесть, а в некоторых провинциях даже в двенадцать раз и распространив закон о сдаче каучука на всех туземцев Конго — мужчин, женщин и детей — поголовно. При этом незначительно увеличили и долю белых агентов. Им была обещана прибавка к жалованью, а офицерам — производство в следующий чин в случае, если им удастся добиться превышения нормы по сбору каучука во вверенных им районах; в выборе средств для этого правительство Конго предоставило им «полную свободу».

Так к середине 1898 года эксплуатация Конго достигла своего первого апогея.

3

Капитан Лотэр шагает по тропическому лесу.

Ранним утром он вышел с двумя ротами из форта Базоко; передав командование районом Каоло лейтенанту Сарро. Связной, доставивший ночью приказ генерала, присоединился к колонне. Окруженные роями москитов, спотыкаясь на каждом шагу, молча бредут туземные солдаты гуськом по тропинке, вьющейся между болот. За спинами у них болтаются французские винтовки, подсумки набиты до отказа, а с плеч у каждого свисают две плоские, отливающие металлическим блеском змеевидные полосы — запасные сумки с патронами, выданные лейтенантом Сарро перед выступлением в поход.

Лотэр шагает впереди колонны. Его тяжелые сапоги втаптывают в землю сухие веточки и прелые листья. Время от времени капитан оборачивается и посматривает на солдат, на лицах которых написано недовольство предстоящим длинным и утомительным переходом.

Высоко над головами людей вздымаются зеленые вершины могучих деревьев. Их стволы, подпирающие пышные кроны, кажутся сросшимися в одну сплошную стену из-за перепутавшихся и теснящих друг друга воздушных корней и растущих из земли новых побегов. Словно руки великана, протянулись мощные узловатые сучья, разгребая пальцами ветвей густые пряди зеленых волос.

Лотэр останавливается, чтобы вытереть со лба пот. Он знаком приказывает следующему за ним туземцу хауса идти вперед и пропускает длинную цепочку чернокожих угрюмых солдат. Он поджидает сержанта Бруаля, замыкающего колонну. Заросшее черной бородой лицо сержанта немного проясняется, когда он замечает Лотэра.

— Далеко еще до Либоквы, капитан?

— Три недели, не меньше, — отвечает Лотэр.

Дальше они следуют бок о бок. Бруаль кивает на шагающих впереди солдат.

— Капитасы поднимут вой!

— Не поможет. Нам необходимо быть в Либокве. Надо ликвидировать там беспорядки.

И он ворчливо добавляет:

— Хотелось бы знать, что там, собственно, стряслось.

— Несколько мятежников, вот и все.

— Несколько?

— Вы уж как-нибудь справитесь с ними, капитан.

Лотэр хмурится. Немного погодя он приказывает:

— А вы пока наведете порядок в здешних деревнях.

— Слушаюсь, — отвечает Бруаль.

— Да не миндальничайте с ними! Чтобы к моему приходу все склады были полны каучука.

Сержант кивает.