Охотники за костями. Том 1

– Костяные? У тебя глаз получше, чем у меня, Кулат.

– Только глаза и служат ещё, Баратол. И приземистые… Ты сам, может, узнал, какого они племени?

Кузнец кивнул. Позади он уже слышал тяжёлое дыхание приближавшихся Джелима и Филиада.

– Думаю, да, – ответил Баратол на вопрос Кулата.

– Будет от них беда?

Перед кузнецом возник Джелим, согнувшийся под весом двулезвийного боевого топора, рукоять которого была окована полосками железа и украшена темляком из цепи. Отточенные лезвия арэнской стали поблёскивали серебром. Между ними торчало жало с тремя зубцами, гранёное, как арбалетная стрела. Юноша смотрел на оружие так, словно держал в руках императорский скипетр.

Рядом с Джелимом уже стоял Филиад с чешуйчатыми железными рукавицами, круглым щитом и шлемом с решётчатым забралом.

Баратол забрал у него рукавицы и натянул их. Чешуя шла по предплечьям до выпуклых налокотных чашек, которые крепились к рукам ремнями чуть выше сустава. Внутри каждого рукава протянулась железная полоса – от чашки до запястья. Затем кузнец принял шлем и нахмурился.

– А вот стёганый подшлемник ты забыл. – Он вернул шлем юноше. – Давай щит – привяжи его мне к плечу. Чтоб тебя, Филиад, крепче! Хорошо.

Затем кузнец потянулся за топором. Джелим обеими руками и с большим трудом поднял оружие так высоко, чтобы правая рука Баратола скользнула в цепной темляк, перекрутив его дважды, прежде чем пальцы сжались на рукояти. Кузнец поднял секиру без заметных усилий. Затем сказал обоим:

– Убирайтесь отсюда.

Кулат остался:

– Они пошли вперёд, Баратол.

Кузнец не отводил взгляда от пришельцев.

– Я не слепой, старик.

– Ан нет, видно, слепой, раз тут остаёшься. Говоришь, ты опознал племя… Может, они за тобой пришли? Старая кровная месть?

– Возможно, – согласился Баратол. – Если так, остальным ничего не грозит. Они уйдут, когда покончат со мной.

– Почему ты так уверен?

– Я не уверен. – Баратол поднял топор половчее. – От т'лан имассов никогда не знаешь, чего ждать.

Книга первая Тысячепалый бог

По извилистым тропам сошла я в долину,

Где низкие стены из камня всегда разделяли
Хозяйства крестьян и иные владенья,
И всякий надел был отмерен, играя
Свою роль в общем узоре, —
Что хорошо понимали местные жители,
Ибо единый план вёл в дневных трудах
И подавал руку помощи в сумраке ночи,
Чтоб проводить до дверей, к радостной пляске псов.
Я шла, покуда меня не окликнул
Старик, оторвавшийся от работы,
Прикрывший улыбкой тревогу и неприязнь.
Я просила его рассказать всё, что он знает
О землях к западу от долины,
И с радостью он поведал, что там
Раскинулись города – странные и многолюдные —
Под властью монарха и сонма сварливых жрецов,
Ещё он сказал, что видел когда-то
Пыль, поднятую войском,
Спешившим на битву куда-то – наверное,
К ледовым пустошам юга,
Так я узнала всё, что ему было ведомо – не так уж и много.
С рожденья долины он не покидал
И до сих пор не ведал – да и, по правде, знать не хотел, —
Что великие планы касаются и низкородных.
Всюду, во все времена
Любопытство покрывается пылью
И тихо ржавеет. Этот хоть не поленился
Спросить, кто я, зачем пришла и куда держу путь.
Оставалось с улыбкой ответить, что я направляюсь
В многолюдные города, но прежде должна
Пройти через эту долину. Старику бы заметить,
Что псы его уже замертво пали в пыли,
Ибо мне было позволено отвечать, что ныне я здесь,
Госпожа Болезней и Мора, и это, увы, лишь часть
Куда большего плана.

Рыбак кель-Тат. Позволение Полиэль

Глава первая