Охотники за костями. Том 2

– Скромное торжество, – сказал демон. – Я расскажу тебе сказку, брат. На закате истории клана, много веков тому, будто выброс газов из глубин, расцвёл новый культ. Избранный представителем культа бог был очень далёк, самый дальний из богов пантеона. Бог, по правде говоря, был равнодушен к кланам моего вида. Бог, ни слова не бросивший смертным, никогда не вмешивавшийся в дела смертных. Мрачный. Предводители культа провозгласили себя гласом этого бога. Они написали законы, определили запреты, предписания, жертвы, кощунства, наказания за непослушание, за сомнения и отклонения. Прежде всё это было лишь слухами, смутными рассказами и печальными историями, но после культ получил силу, а с силой – абсолютную власть. Ужасное принуждение, ужасные преступления совершались во имя молчаливого бога. Предводители появлялись и уходили, и каждый перекручивал слова и без того перекрученные прозаичными амбициями и жаждой единства. Целые колодцы были отравлены. Иные осушены, а ил засыпан солью. Разбивались яйца. Матерей расчленяли. И мой народ был повергнут в омут страха, законы же порождали кровопролитие и слёзы нужды. Притворное сожаление с холодным блеском в центральном глазе. Надежды не предвиделось, каждое поколение страдало больше прежнего.

Л'орик пристально смотрел на сидящего рядом демона.

– И что случилось?

– Семь великих воинов из семи кланов отправились на поиски Молчаливого бога, чтоб узнать самим, вправду ли этот бог благословил всё, что им пришлось перенести во имя его.

– И они нашли молчаливого бога?

– Да, а ещё они нашли причину его молчания. Бог был мёртв. Он умер, когда первая капля крови пролилась во имя его.

– Ясно. И в чём смысл этой твоей непритязательной истории?

– Наверное, вот в чём: существование множества богов отражает истинную сложность смертного бытия. Таким образом, приверженность к одному лишь богу приводит к отрицанию сложности и порождает потребность упрощать мир. Не вина бога, но преступление, совершённое его приспешниками.

– Если богу не нравится то, что делается в его имя, ему следует действовать.

– Если только каждое преступление, совершённое в его имя, не ослабляет его… иначе очень скоро, думаю, он лишается силы, не может действовать, а значит, умирает.

– Ты пришёл из странного мира, Серожаб.

– Да.

– Твоя история меня расстроила.

– Да.

– Теперь нас ждёт долгий путь, Серожаб.

– Я готов, брат.

– В известном мне мире, – сказал Л'орик, – многие боги питаются кровью.

– Как и многие смертные.

Высший маг кивнул.

– Ты попрощался, Серожаб?

– Да.

– Тогда пойдём отсюда.

Филиад появился у входа в кузницу, попавшись на глаза Баратолу. Кузнец ещё дважды качнул мехи, затем стянул толстые кожаные рукавицы и помахал юноше рукой.

– Высший маг ушёл, – проговорил Филиад. – С той огромной жабой. Я видел, как в воздухе открылась дыра. Оттуда полился жёлтый свет, и они просто исчезли в ней, а затем дыра пропала!

Баратол покопался в куче слитков чёрного железа, пока не нашёл подходящий. Этот он поставил на наковальню.

– Он оставил свою лошадь?

– Что? Нет, вёл за собой.