Охотники за лавинами

Существование ультраконсерваторов, каковы бы ни были их аргументы, было фактом, который игнорировать не приходилось, потому что их противодействие влияло на все развитие лавинных исследований и борьбы с лавинами в Западном полушарии.

Поскольку я был новым снежным патрульным, я не знал о существовании этой оппозиции. У меня и без того хватало проблем. Пока листья тополя и ивы становились красно-золотыми под октябрьскими морозцами, я готовился к зиме, осматривая снаряжение и читая литературу по лавинам. И того и другого было мало. Я помню одну работу, написанную статистиком нашего регионального управления на основе отчетов моих предшественников. Он делал вывод, что в январе я могу ожидать 3,3 лавины (я до сих пор размышляю, как следовало поступить с тремя десятыми лавины). Что же касается оборудования, то у меня были набор термометров, рейка Для измерения глубины снега и связка табличек, на которых было написано:

ЗАКРЫТО. ЛАВИННАЯ ОПАСНОСТЬ!

Нынешнего лавинщика, привыкшего к полному набору лавинного снаряжения и команде обученных помощников, в моем положении хватил бы удар. Даже при всем своем невежестве я понял, что арсенал мой весьма скуден.

Зиме не понадобилось много времени, чтобы испытать меня. Сезон в Алте по традиции открывается в День Благодарения[2], и сезон 1945/46 г. в этом отношении не был исключением. Некоторое время все шло спокойно, и я смог лучше узнать окрестные места и окружающих меня людей.

Среди них был Тед де Боер, управляющий приютом Алты, типичный горожанин, которому тем не менее, как я скоро узнал, предстояло вместе со мной рисковать жизнью среди лавин. Был управляющий районом Фред Спейер, прекрасно справлявшийся со своими подъемниками; совершенно неожиданно он оказался единственным из постоянных жителей Алты, который за десять лет моего пребывания в ней ни разу не пытался давать мне советы по мерам безопасности. Были механики подъемников, лыжники-спасатели, лыжники-инструкторы и лыжники-бродяги — толкаемые каким-то инстинктом к переселению, они всегда появлялись при первом же снегопаде. Можно упомянуть еще и Мела Уокера, дорожного техника, — это был истый корнуэлец, упрямый, коренастый и неподатливый, как блок цемента.

Это была хорошая, дружная компания. Они относились ко мне не лучше и не хуже, чем к любому вновь прибывшему. Но они не уважали меня, потому что я носил кокарду лесника. В те ранние времена быстрого развития лыжного спорта у лесников не было никакого престижа в клане горнолыжников. Между нами лежал невидимый барьер. Я был человек со свистком.

Горы также обладают индивидуальностью, по крайней мере для горца. Болди был гигантом, добродушным, сонным и игривым, но один из его игривых ударов мог перенести вас в вечность. Крутой склон Растлер находился за ущельем, напротив спасательной станции. Это было первое, что я видел по утрам, и последнее, с чем прощался по вечерам; словно необъезженный мустанг, он всегда косился на меня белками бешеных глаз. Сьюпириор, нависающая над шоссе, была белокурой красоткой, прекрасной и порочной.

В непогожий день 27 декабря началась одна из тех странных метелей, которые никак не могут разыграться, дуют и метут как сумасшедшие минуту-другую и тут же притворяются мертвыми. К полудню она обманула меня, и я предупредил тех, кто приехал на один день, чтобы они спустились по каньону до трех часов пополудни или приготовились ночевать в Алте. Это предупреждение было моим первым нововведением, потому что я быстро сообразил, что шоссе ставит передо мной гораздо более сложные проблемы, чем район катания.

В любой уикэнд или праздничный день людей в Алте всегда было больше, чем имелось спальных мест. Чем больше пуржило, тем настойчивее меня преследовала мысль о том, что несколько сотен людей могут остаться без укрытия (в случае необходимости мы разместили бы их в помещениях — по крайней мере они были бы в безопасности).

Расстояние от Коул-Пит в устье каньона Литл, Коттонвуд до Хеллгейт, расположенного вблизи места стоянки автомашин, составляет 15 км открытого шоссе. А вдруг лавины закупорят шоссе с двух концов и между ними останется многокилометровый караван машин? Что тогда? Мысль об этом приходила мне в голову ежедневно в течение десяти зим. Я только и делал, что сопоставлял время, расстояние, снегопад, людей, автомобили и лавины.

Так случилось и в первую зиму моего пребывания в Алте — 27 декабря 1945 г., в метель, когда я должен был заботиться о безопасности целых толп отдыхающих. Погода была достаточно неважной, так что можно было отправить большинство людей домой раньше, чем они собирались сами. На упрямцев я мог бы воздействовать, остановив подъемники, но это привело бы в ярость предпринимателей. По-своему они были правы: обитатели приюта имеют право кататься на лыжах, даже если однодневные посетители должны уехать.