Охотники за лавинами

Я ожидал, что он выведет машину из коридора и повернет над главной частью ущелья. Он же рванул вертолет на 90°, задрав нос машины в небо, в результате чего поток воздуха от лопастей резко отразился от обрыва, затем повернул еще на 90° и выровнял машину.

«А теперь, патрульный, где то, что вы хотели бы посмотреть еще раз?» — спросил пилот.

Оправившись от испуга, я сориентировался и указал ему нужное место. Это оказался ствол дерева.

Когда я в этот день вернулся домой, мне уже дважды звонил мой начальник из Лесной службы. Он орал на меня. Я не верил своим ушам: «Не соответствует нашей политике… поисково-спасательные работы входят в обязанности окружного шерифа… служащие Лесной службы не имеют права летать на военных самолетах… если вы пострадаете, Лесная служба не оплатит вам больничный лист…»

Я мог бы многое ответить. Например, повторить, что сказал окружной шериф, или сослаться на кодекс безопасности, принятый Лесной службой, где указано, что сотрудники службы должны принимать участие в поисково-спасательных работах. Кстати, для внешнего мира лесной патрульный — это человек леса и гор, человек, к которому обращаются, если кто-то потерялся, заболел или получил травму в дикой местности. И на это есть серьезные основания. Сотрудники Лесной службы спасли бесчисленное множество людей. Они отыскивали их в дикой местности, снимали со скал, вылавливали из рек, озер и болот, накладывали им шины при переломах и перевязывали раны, откапывали их из лавин. В калифорнийском управлении что-то было не так.

Я был слишком ошеломлен, чтобы сказать что-нибудь. Через день операция Туин-Бриджес была прекращена. Когда весеннее солнце растопило большую часть снега того позднего бурана, какой-то рыбак нашел разбившийся самолет. Он был как раз там, где мы предполагали, на дне Пирамид-Каньон. Мы в самом деле могли почти проехать над ним на лыжах. Слава богу, летчики умерли сразу же, от удара.

14 мая, через неделю после прекращения поисков, произошли два события, одно из которых важно для меня, но является не более чем подстрочным примечанием в истории лавин Америки. Я продемонстрировал группе официальных представителей Лесной службы аваланчер, стреляющий почти на 1200 м. В то же самое время я был извещен, что должность специалиста по зимнему отдыху и контролю за лавинами сокращена. В переводе с бюрократического языка это означало: «вы уволены».

Случайно или нет, но конец моей 18-летней карьеры сотрудника Лесной службы не был торжественным, а ведь сама эта карьера была захватывающей. Я так же не мог этого понять, как не понял, почему эти двое сумасшедших полетели в буран в узкое ущелье.

Ледюк-Кемп, Британская Колумбия, 1965 г.

И для профессионала, и для добровольца есть что-то чрезвычайно властное в призыве о помощи в отдаленном районе. Это чисто человеческая реакция. Человек — единственное создание на земле, которое может добровольно и сознательно рисковать собственной жизнью, чтобы спасти жизнь другому. Но нигде в мире эта реакция не бывает более сильной и незамедлительной, чем на севере. Почему так происходит, легко понять, глядя из пластмассовой кабины вертолета или из окна самолета.

Север так велик и так безлюден. Следы, оставляемые редкими судами, быстро исчезают в бескрайних водных просторах. Серебряные ниточки тянутся от ледников, сливаясь в большие пустынные реки, и на их берегах нет дорог. В горах опытный глаз может разглядеть отвалы и ржавеющие канатные дороги заброшенной шахты или же блестящие металлические крыши новой. На альпийском лугу летчик автоматически замечает одинокую хижину траппера, которая может ему пригодиться. Ведь он знает, что в долгих перелетах между поселениями, с того момента как он проходит точку, откуда уже нельзя вернуться, у него мало шансов выжить в одиночку, если случится вынужденная посадка. Кто-то должен прийти и помочь ему.

Слабый голос, сообщавший о лавинной катастрофе в захваченном бураном Ледюк-Кемп, был услышан в Кетчикане на Аляске, в Принс-Руперт в Британской Колумбии и даже за 800 км в Ванкувере. Он послужил толчком для начала поисково-спасательных работ, которые являются классическими не только по интернациональному характеру, числу занятых людей и количеству использованного снаряжения, но и потому, что при этом произошли совершенно исключительные события. Определяющим фактором здесь была география.