Охотники за ментами

Дрон натянул на голову шлем, завел мотоцикл и покатил в город. Ни на встречные, ни на едущие за ним машины он не обращал никакого внимания и привел Волченкова до самого своего дома. Тому не составило большого труда даже выяснить, в какой квартире живет Дрон.

– Улица Подьячева, 112, квартира 3, – объявил он Ломову, когда они встретились в нейтральном месте. – Зовут Федор Алексеевич Андронов, выходец из деревни, в прошлом рабочий-строитель, мотоцикл купил еще в те блаженные времена, когда работал. Теперь тунеядствует, живет на средства сожительницы Алевтины Серовой, которая работает поваром в ресторане. Квартира, кстати, ей принадлежит. Вообще соседями характеризуется положительно. Спокойный, слова грубого не скажет, когда пьяный, сразу идет домой и ложится спать.

– Просто человек без недостатков! – восхитился Ломов. – Хоть икону с него пиши.

– Ну, не совсем. Говорят, были у него раньше какие-то терки с милицией. Но не здесь, не в этом районе. Не поладил чего-то там с участковым, чем-то обидел. И вроде бы его хотели закатать по полной – то ли патроны у него нашли, то ли динамит, то ли пакет с порошком… В общем, пришлось ему свою квартиру продать. Цена свободы, так сказать.

– Ага, вот и мотив! – воскликнул Ломов.

– Но это бабки на лавочке говорят, – остановил его Волченков. – Проверять надо.

– А мы проверим, – оживился Ломов. – Прямо сейчас и проверим. Давай-ка сгоняем к одному типу, который у Казаченко рабочим числится. Шапошников Григорий Яковлевич. Я когда с ними со всеми беседовал, на него особое внимание обратил. Так напряжен человек, будто это он сейф украл. То есть на вопросы отвечает как положено – я не я и лошадь не моя, не видел, не знаю… А в глазах страх. А чего ему бояться? А я скажу, чего. Если наводчиком он был, то ему есть чего бояться. Вот я ему сейчас фотографии этого Феди и покажу. Я Федю на мосту с телеобъективом хорошо снял, узнаваемо. И даже если он его не узнает, это опознание будет полезно. Шапошников поймет, что я с него не слезу. Будет нервничать, не спать по ночам, бояться будет…

Шапошников жил в одном из центральных переулков. Ломов знал, что после событий того дня, когда на загородный дом Казаченко было совершено нападение, он решительно поменял людей из обслуги. Поменял практически всех, кроме повара. Уволен был и Шапошников, причем при увольнении между ним и хозяином произошла стычка, в результате которой Шапошников заработал синяк под левым глазом и лишился выходного пособия. Теперь он сидел дома и практически ничем не занимался – Ломов знал и об этом. По его личной просьбе местный участковый инспектор постоянно навещал незадачливого безработного. Он утверждал, что к Ежику (таково было прозвище Шапошникова) практически никто не ходит.

Жил Ежик в старом двухэтажном доме, где на четыре крохотных квартирки приходилась одна общая крохотная кухня с засаленной плитой и ржавым водопроводным краном. Когда Ломов и Волченков там появились, на кухне хозяйничали две толстые женщины и пахло болгарским перцем. Выяснив, где найти Шапошникова, оперы постучались к нему в дверь.

Ежик сидел в одних трусах на продавленном диване и мрачно смотрел телевизор. Синяк под левым глазом сделался уже густо-лиловым, а по краям появилась мертвенно-желтая канва. Эта игра цветов придавала лицу Ежика еще большую мрачность. Появление двух здоровенных официальных гостей тоже не слишком обрадовало его. Ради приличия он поднялся с дивана, поддернул трусы и исподлобья посмотрел на Ломова, которого хорошо запомнил.

– До конца моих дней теперь будете меня тягать? – обиженно сказал он. – Как будто я этого козла нагрел! Вы хоть знаете, что он меня без выходного уволил?

– Обращайтесь в суд, – посоветовал Волченков. – Суд заставит Казаченко…

– Ага, заставишь его! К нему безо всяких бумажек нанимаются. И увольняются так же. Видели, какую печать он мне поставил? Я вторую не хочу.

– А за что, кстати, получил-то? – с любопытством спросил Ломов.

– За что за что… Начал меня лечить – что я там делал, почему тревогу не поднял, почему да почему… Я его и послал. А он, сука, видали, какой здоровый. Он мне вмазал. Я бы тоже вмазал, но с ним же свяжешься – себе дороже. Ладно, еще поглядим, кто будет последним смеяться…

– Это вы сейчас что имели в виду? – живо спросил Волченков.

Ежик подозрительно посмотрел на него подбитым глазом.

– Да ничего особенного, – буркнул он. – Найдется и на него управа. Один раз уже грабанули. Вот это я и имел в виду.

– Ты так говоришь, будто в курсе, кто твоего хозяина грабанул, – заметил Ломов.

– Откуда это я в курсе? – враждебно сказал Шапошников. – Ничего я не в курсе.

– А мы вот хотим тебе одну фотографию показать, – продолжал Ломов. – Вернее не одну, а одного человечка. Ну-ка, посмотри-ка вот на экранчике… Не узнаешь, нет?