Охотники за микробами

Трудно себе даже представить, какими беспомощными пачкунами они были в начале своей работы, однако после нескольких месяцев дружного и упорного труда эти новоиспеченные бактериологи открыли в конце концов микроба мальтийской лихорадки... но тут же, к своему величайшему огорчению, вынуждены были покинуть остров Мальта.

– Что, собственно, Брюс о себе воображает? — говорили старшие медицинские чиновники в гарнизоне. — Почему он не лечит больных солдат, а торчит где-то там, в своей дурацкой лаборатории?

И они объявили его идиотом и маньяком, никчемным морильщиком обезьян, пачкуном и неряхой.

И как раз в тот момент, когда он почти уже добрался до открытия (он сделал его двадцать лет спустя), что крошечная бацилла мальтийской лихорадки проникает в кровь британских «томми» из сосков коз, он был неожиданно переведен в Египет.

II

Отсюда он был командирован назад, в Англию, в военно-медицинскую школу в Нэтлей, в качестве преподавателя бактериологии, так как начальству стало известно, что он открыл зародыша важной болезни. Здесь у него произошла счастливая встреча с его сиятельством, высокопочтенным сэром Вальтером Хели-Хетчинсоном, наместником Наталя, Зулуленда и пр. и пр. Эти два искателя приключений стали вместе мечтать и строить великие планы. Его сиятельство не имел ни малейшего представления о микробах, но в качестве колониального администратора страстно мечтал видеть всю Африку под английским флагом. Брюсу не было абсолютно никакого дела до расширения имперских владений, но он знал, что Африка кишит микробами, переходящими от животных к животному и от человека к человеку через укусы мух и клещей. Ему страстно захотелось (так же, как и миссис Брюс) изучать таинственные болезни в далеких сказочных странах.

Тогда-то он и отправился на прием к грозному директору военно-медицинского управления, и мы уже видели, какое ужасное фиаско он потерпел. Но даже сам директор не в состоянии упомнить всех непозволительных желаний своих многочисленных пешек и марионеток; директора предполагают, а интриги и тайные связи иногда располагают. И вот в 1894 году хирург-майор Давид Брюс вместе с миссис Брюс очутился в Натале, делая на волах по шестнадцати километров в день по направлению к Убомбо, в Зулуленде. Температура в тени их двойных палаток доходила до 106°[46], надоедливые мухи цеце сопровождали их целыми тучами и, налетая со скоростью курьерского поезда, жалили, как маленькие ехидны; до слуха доносилось страшное завывание гиен и рычание львов; целые ночи напролет они расчесывали свои искусанные клещами тела. Но они были членами «первой британской комиссии по борьбе с наганой в Зулуленде» и были счастливы...

Они были командированы для изучения болезни, носившей красивое туземное название «нагана». Эта таинственная болезнь превратила огромные пространства Южной Африки в бесплодную пустыню, недоступную для земледелия, опасную для охоты и убийственную для путешествия. «Нагана» на туземном языке означает «уныние и упадок духа». Болезнь поражала главным образом лошадей. Сначала у них начинала блестеть шкура и вылезала шерсть; они быстро худели, на животе у них появлялись водянистые наросты, и из носа текла слизь; глаза их постепенно застилались молочной пленкой, и наступала слепота; наконец они падали и погибали. Ни одна лошадь, пораженная наганой, никогда не поправлялась. То же самое было со скотом. Фермеры пытались освежить свои стада путем ввоза новых животных, но жирные, упитанные коровы, прибывавшие к ним в превосходном состоянии, неизменно гибли от наганы, как только добирались до своих краалей[47]. Жирные овцы, которых они отправляли на отдаленные бойни, прибывали туда облысевшими, обтянутыми кожей скелетами. Были в стране такие места, переход через которые был для скота гибельным. А что случалось иногда с охотниками за крупной дичью! Они въезжали со своими лошадьми и вьючными мулами в какие-нибудь невинного вида кусты! И вдруг животные, одно за другим, начинали падать, и только по счастливой случайности им удавалось иногда пешком добраться домой.