Охотники за микробами

– Можно вполне безопасно проводить животных через места, где обитает муха, если не давать им ни есть, ни пить! – отвечали зулусы.

Брюс внимательно выслушивал аргументы обеих сторон и в конце концов решил проверить обе теории. Он взял несколько крепких, здоровых лошадей и обвязал им морды толстыми парусиновыми мешками, чтобы они не могли ни пить, ни есть; затем в знойный полдень он повел их вниз с холма в густые заросли мимоз и продержал их здесь несколько часов. Следя все время за тем, чтобы они не сбросили свои мешки, он видел, как тучи прелестных коричневых и золотистых цеце жадно набрасывались на брыкавшихся лошадей и, посидев на них не больше полминуты, превращались в блестящие раздутые кровяные шары. «Казалось, весь мир состоит из одних только мух цеце. От этой картины можно было положительно рехнуться!» – рассказывал мне Брюс лет тридцать спустя.

День за днем неизменная процессия, состоявшая из Брюса, двух-трех зулусов и подопытных лошадей, спускалась с холма в зеленые кусты, а вечером, когда солнце скрывалось за Убомбо, Брюс вместе со своим блуждающим экспериментом, обливаясь потом и тяжело дыша, взбирался назад, на холм.

И вот приблизительно через пятнадцать дней, к большой радости Брюса и его жены, одна из лошадей, служивших рестораном для мух, сделалась вдруг вялой и повесила голову. И в крови этой лошади тотчас же появился авангард микроскопической армии крошечных дьяволов, которые так ловко умеют расправляться с красными кровяными шариками.

Та же участь постигла и других лошадей, проводивших дневные часы в зарослях мимоз, не съев там ни одного стебелька травы и не выпив ни одного глотка воды; все они, одна за другой, погибли от наганы.

«Все это, конечно, полезная информация, – сказал Брюс, – но из нее непонятно, каким именно путем они заражаются… Эти лошади действительно ничего не ели и не пили, но ведь они могли впитать в себя этих трипаносом из воздуха, таким же путем, каким, по мнению выдающихся медицинских авторитетов, передается малярия от человека к человеку. Хотя я лично считаю это вздором…» Но для Брюса ничто не было вздором, пока эта вздорность не была доказана на опыте. «Я придумал чудесный способ, как это проверить! – воскликнул он. – Вместо того чтобы брать лошадей вниз, я возьму мух наверх!»

Он купил еще несколько лошадей, устроил их в безопасном месте на холме, на четыреста метров выше гибельной равнины, и снова спустился с холма, взяв с собой для приманки одну лошадь. Он отправился на охоту за мухами!

Цеце быстро усеяли тело лошади. Брюс с помощью сопровождающих его зулусов наловил их несколько сот штук и поместил в клетку, сделанную из легкой тонкой ткани. Вернувшись на холм, он приложил эту клетку к крупу здоровой лошади. Через маленькое стеклышко, предусмотрительно вделанное в одну из стенок клетки, он мог видеть, как его прожорливые пленники сосали свою жертву, просовывая острые хоботки сквозь кисею. И менее чем через месяц все эти лошади, которые не ели, не пили и даже не дышали воздухом равнины, – все они погибли от наганы.

Какие только опыты не проделывали Брюс и его жена! Они вскрывали мертвых лошадей, они пытались лечить больных животных впрыскиванием мышьяка… Чтобы выяснить, как долго муха цеце может носить на своем хоботке трипаносому, они прикладывали сначала клетки с мухами к больным собакам и затем через определенные промежутки времени (в несколько часов или дней) переносили эти клетки на здоровых. Они подносили умиравшим телятам целые ведра горячего кофе и из чувства милосердия пристреливали несчастных собак, превратившихся от наганы в мешки с костями. Миссис Брюс кипятила шелковые нити и, погружая их сначала в кровь, кишевшую трипаносомами, вводила затем под кожу здоровым собакам, чтобы выяснить, как долго эта кровь может оставаться смертельной.

Итак, уже не оставалось никаких сомнений, что именно муха цеце переносит нагану. Но тут Брюс задался вопросом: «Откуда же эти цеце, живущие на равнине, берут тех трипаносом, которыми заражают наших коров и лошадей? Ведь мухи, конечно, не могут [в этом он был неправ] сохранять в себе трипаносом в течение месяцев, а в тех местностях, где водятся мухи, иногда по несколько месяцев не бывает скота, зараженного наганой. Судя по всему, они получают трипаносом от диких животных!»

Мысль самому заняться проверкой этой гипотезы пришлась ему очень по вкусу. Тут уж работа была поинтересней, чем сидеть с утра до вечера за микроскопом. Он надел патронташ и привел в порядок свои ружья. Забравшись глубоко в джунгли, он застрелил несколько зебр и водяных козлов. Он вскрыл убитых животных и, набрав из их сердец несколько больших шприцев крови, вернулся на холм. Долго и тщательно он искал в этой крови трипаносом, но не находил их.