Охотники за нацистами

За последующие десятилетия Ференц лишь укрепился в мысли, что судебный процесс при всей своей символичности (поскольку назначил наказание лишь отдельным лицам, виновным в преступлениях Третьего рейха) способствовал «постепенному пробуждению человеческого сознания». Возможно, и так. Однако куда более убедительным кажется другой аргумент, который незримо присутствовал в действиях всех, кто проводил суды над военными преступниками. Этот аргумент высказал Роберт Кемпнер, еврей немецкого происхождения, бежавший в США, а затем вернувшийся в составе американской команды юристов: «Иначе эти люди умерли бы безо всякой причины, и все могло повториться еще раз».[154]

На самом деле судебные процессы в Дахау и Нюрнберге вовсе не поставили точку в попытках призвать нацистских преступников к ответу. Потребуются еще годы и десятилетия, чтобы доказать необходимость выслеживать и наказывать или хотя бы разоблачать других нацистов. И продолжать воспитывать общество как в Германии, так и в других странах.

Судебные процессы не сумели дать ответы на все вопросы, которые подняла эра нацизма. Наиболее удивительно, что и главный вопрос до сих пор остается без ответа. Судья Масманно подвел такой итог своим размышлениям об опыте, полученном в Нюрнберге:

«Самой большой проблемой для меня лично в деле об айнзацгруппах было не принятие решения о том, являются ли подсудимые виновными или невиновными. Этот вопрос, по мере приближения конца процесса, удалось разрешить. Меня, как и любого человека, беспокоил вопрос о том, как и почему эти прекрасно образованные люди смогли зайти так далеко и полностью отвергнуть то, чему их учили с детства, отказаться от христианских основ честности, милосердия, чистоты духовных помыслов. Полностью ли они забыли то, чему их учили? Потеряли ли для них значение моральные ценности?»[155]

Эти вопросы мы будем задавать снова и снова…

Глава 5 Сторож брату своему

Немец думает, что все будет хорошо, если он станет переходить дорогу только по зеленому сигналу светофора, хотя прекрасно знает, что там вопреки всяким правилам может мчать грузовик, который раскатает его по асфальту.[156]

Американский журналист Уильям Ширер, цитируя немку, раздраженную готовностью своих соотечественников следовать за Гитлером. Из дневниковой записи от 25 января 1940 года

Большинство тех, кто изначально намеревался отдать нацистов под суд, не были евреями – как, например, главные обвинители Нюрнбергского процесса Роберт Х. Джексон и Телфорд Тейлор, судья по делу айнзацгрупп Майкл Масманно или главный прокурор в Дахау Уильям Денсон. Однако неудивительно, что евреи оказались в числе юристов процесса, как тот же Бенджамин Ференц. А люди, пережившие холокост, готовы были помочь победителям в расследовании преступлений и задержании своих бывших преследователей. Их мотивы, думаю, очевидны.

Однако Ян Зейн не входил в число ни тех, ни других, став «охотником за нацистами» в самом прямом смысле слова. На сегодняшний день о нем мало что известно даже соотечественникам-полякам, не говоря уж о мировой общественности. В варшавском Институте национальной памяти и вашингтонском Мемориальном музее холокоста хранится немало собранных им свидетельств выживших узников. Также Зейн написал первый подробный отчет об истории, организации, медицинских экспериментах и работе газовых камер Освенцима[157] – лагеря, чье название стало синонимом холокоста.

Зейн организовал судебный процесс над Рудольфом Хёссом – не путать с заместителем Гитлера Рудольфом Гессом, приговоренным Нюрнбергским трибуналом к пожизненному заключению. Хёсс взошел на эшафот 16 апреля 1947 года возле крематориев Освенцима, лагеря, комендантом которого он был. Его специально повесили на том же самом месте, где он недавно убивал своих жертв. Именно Зейн уговорил Хёсса до казни изложить свою историю на бумаге. Автобиографические записи коменданта до сих пор остаются самым пугающим за всю историю человечества документом, позволяющим заглянуть в сознание массового убийцы. Мемуары, однако, на сегодняшний день почти забыты, затерявшись в потоке литературы о преступлениях Третьего рейха.