Охотники за нацистами

Когда Аарони отвез Шалома на улицу Гарибальди, чтобы ознакомиться с местностью, район произвел на последнего самое благоприятное впечатление. «Это была не улица в прямом смысле слова, а скорее малолюдная пешеходная дорожка, по которой изредка ездили автомобили», – как он выразился. Идеальное место для работы – без освещения и лишних свидетелей. Случайный свет появлялся здесь только от проезжающих автомобилей. Израильтяне уже не удивлялись, что такой влиятельный человек, как Эйхман, теперь живет в столь скромных условиях. Его личность окончательно установили, а также с безопасного расстояния отследили график перемещений. Каждое утро «Клемент» садился на автобус до завода «Мерседес», каждый вечер в одно и то же время возвращался и шел от остановки пешком.

Захватить Эйхмана поручили самому сильному члену команды – Петеру Малкину. «За всю жизнь я не испытывал ни малейшего страха, – вспоминал тот. – Теперь же был в ужасе: вдруг что-то сорвется».[377] Впрочем, Эйтан, прибывший одним из последних, был согласен с Шаломом: условия идеальные. «С самого начала изучив ситуацию, район, дом, окружение, я не сомневался, что причин для провала не будет»,[378] – подчеркивал он.

Оглядываясь назад, тем не менее Эйтан признавал, что в дело вполне могла вмешаться случайность. В Буэнос-Айресе нелегко было достать хороший автомобиль; в аренду, как правило, сдавали древние колымаги, которые часто ломались. Кроме того, кто-нибудь из агентов мог выдать себя неосторожным словом. Харель, сам прилетевший в Буэнос-Айрес, чтобы контролировать операцию на месте, дал Эйтану пару наручников, оставив ключ у себя. Если бы после похищения агентов арестовала аргентинская полиция, Эйтан должен был приковать себя к Эйхману и потребовать доставить их обоих в израильское посольство.

Эйтан взял наручники, хотя договорился с Аарони, что в случае провала Эйхмана проще убить. Отсутствие оружия его не смущало: Эйтан никогда не брал пистолет на задание, считая, что оружие только усугубит его проблемы, если он будет схвачен. «Самый легкий способ убить человека голыми руками – сломать шею», – утверждал он.

* * *

Вечером 10 мая, накануне запланированной операции, Харель собрал всю команду, чтобы дать последние указания.[379] Все уже знали свои роли, подготовили в общей сложности семь конспиративных квартир не только для пленника, но и для агентов. Те, кто остановился в гостиницах, должны были выселиться заранее, чтобы полиция не связала их с завтрашним похищением.

После повторения деталей плана Харель заговорил о масштабе предстоящего события: «Я пытался показать своим сотрудникам уникальный нравственный и исторический смысл того, что они делают, – вспоминал он. – Они были выбраны судьбой, чтобы один из величайших преступников всех времен предстал перед судом в Иерусалиме».

«Впервые в истории палача еврейского народа будут судить сами евреи, и мир услышит полный отчет о злодеяниях нацистов, а молодое поколение Израиля узнает, как пытались уничтожить наш народ», – добавил он. Харель внушал, как важна эта миссия, и хотя они собирались нарушить законы дружественной страны, на тот момент «не было другого способа послужить справедливости и правосудию».

На случай провала он проинструктировал агентов так: если их схватят, они могут признаться, что являются гражданами Израиля, однако должны при этом утверждать, что действовали по собственной инициативе. Ни в коем случае нельзя упоминать израильские власти!

Харель верил в успех дела и надеялся, что члены команды разделяют эту веру. Впрочем, вполне естественно, что их беспокоили мысли о возможной неудаче. Один из агентов спросил открыто: «Как думаете, нам дадут большой срок, если поймают?» Глава «Моссада» ответил так же прямо: «Лет пять, если повезет».

Для операции израильтяне подготовили два автомобиля. Они планировали схватить Эйхмана по пути с работы. Автобус прибывал в 19:40. Первым автомобилем управлял Аарони, внутри должны были разместиться Эйтан, Моше Тавор и Малкин, которому поручили схватить Эйхмана, по возможности без телесных повреждений. «Ни царапины»,[380] – особо предупредил его Харель.

Малкин, мастер маскировки, надел темную одежду и парик, а также пару толстых перчаток. В Аргентине была зима, так что он не выглядел странно. «Перчатки, конечно, защищали от холода, но купил я их не для того, – вспоминал он. – Меня тошнило от одной мысли, что придется голыми руками трогать этот рот, обрекший на смерть миллионы людей, чувствовать на коже его дыхание и слюну». Малкин, как и другие члены команды, во время холокоста потерял близких.

Во второй машине сидел Шалом и остальные агенты. Они припарковались в тридцати ярдах и открыли капот, делая вид, будто чинят двигатель. При появлении Эйхмана они должны были зажечь фары, чтобы ослепить его и не дать заметить первую машину.[381]