Охотники за нейтрино

В ходе лекционного турне Паули продолжал размышлять об этой гипотетической частице и обсуждать ее с коллегами, но в то же время не мог отвлечься от тяготивших его проблем. Несмотря на сухой закон, который действовал в то время в США, Паули умудрялся разжиться в дороге нелегальным алкоголем. Особенно основательно он запасся спиртным в городе Анн-Арбор, штат Мичиган, расположенном неподалеку от канадской границы. Регулярно злоупотребляя горячительными напитками в тот период, на одной домашней вечеринке он даже упал с лестницы, прокатившись через целый пролет. Он жаловался: «Недавно (признаться, будучи немного навеселе) я так неудачно свалился с лестницы, что даже сломал плечо. Теперь вот лежу в постели, жду, пока кости срастутся. Скука смертная». Сохранилась фотография с одной из лекций, где Паули выступал с недолеченной рукой – на снимке хорошо заметен механический стержень, фиксирующий сустав ученого. В целом путешествие очень понравилось Паули, хотя он и сетовал о пуританских нравах американцев и о «никудышной» пище, которой его потчевали в Калифорнийском технологическом институте. Кроме того, он с горечью отзывался о пустоте в своей личной жизни: «Ничего у меня с барышнями не клеится. Думаю, ловить мне с ними нечего, – писал он другу, сидя в номере нью-йоркского отеля, – так что, боюсь, придется с этим жить, как бы тяжело порой ни было. Мне кажется, что дальше я буду только стареть и погрязать в одиночестве. Вечное одиночество – как же это скучно».

Из Америки Паули отправился в Италию на еще одну конференцию по ядерной физике. Именно там он познакомился с Энрико Ферми – харизматичным молодым профессором из Римского университета. Ферми родился в 1901 г. в семье железнодорожного служащего и учительницы, был младшим их трех детей. Уже в детстве Энрико проявлял математические способности. У него сложились особенно близкие отношения с братом Джулио; мальчишки любили вместе мастерить самодельные электромоторы и другие игрушки. Поэтому неожиданная смерть Джулио (он умер, казалось бы, при пустяковой операции на горле) стала для Энрико тяжелым ударом. Его безутешная мать впала в глубокую меланхолию, а Энрико, которому едва исполнилось 14 лет, стал еще более замкнутым, чем ранее. Он погрузился в чтение учебников по физике, которые покупал на книжном развале. Один из коллег отца заметил склонность парня к науке и посоветовал ему поступать в Высшую нормальную школу[12]. Всего через четыре года после поступления Ферми не только окончил полный курс университета, но и написал докторскую диссертацию. Лаура Ферми в своей книге «Атомы у нас дома»[13] (Atoms in the Family) рассказывает, что защита диссертации Энрико проходила довольно напряженно: «Одиннадцать экзаменаторов в черных тогах и четырехугольных шапочках торжественно и важно заседали за длинным столом. Ферми, сам в черной тоге, стоял перед ними, спокойно и уверенно рассказывая о своей работе. Сначала экзаменаторы слушали, потом одни начали зевать, прикрывая рот рукой, другие в недоумении поднимали брови, кое-кто откинулся в кресле и вовсе перестал слушать. По-видимому, эрудиция Ферми оказалась выше их понимания. Ферми получил свою степень Magna cum laude, но ни один из экзаменаторов не пожал ему руки, не поздравил его»[14].

Получив государственную стипендию, Ферми смог отправиться в Германию и Нидерланды, чтобы поработать с великими физиками того времени. В 26 лет Ферми был приглашен в Римский университет на должность профессора, после чего быстро сплотил вокруг себя группу талантливых студентов. Многие из них впоследствии сами оставили заметный след в физике – в частности, Бруно Понтекорво и Этторе Майорана, о которых мы подробнее поговорим позже. Коллеги прозвали Ферми «Папа», поскольку он был прирожденным лидером и казался непогрешимым.

Ферми был очень заинтригован оригинальной разгадкой бета-распада, предложенной Паули. Как вспоминал сам Паули, итальянец «сразу же неподдельно заинтересовался моей идеей и очень положительно воспринял гипотезу о существовании новой элементарной частицы». Ферми, как и Паули, считал неприемлемым предложение Бора отказаться от закона сохранения энергии, поскольку это подорвало бы самые основы физики. В следующем году Джеймс Чедвик открыл в атомном ядре ранее неизвестную нейтральную элементарную частицу. Однако она имела практически такую же массу, как и протон, – то есть была слишком тяжелой по сравнению с гипотетической частицей Паули. Поскольку Чедвик назвал открытую им частицу словом «нейтрон» (именно этим термином Паули ранее именовал «свои» крошечные частицы), Ферми предложил называть частицы Паули новым словом – «нейтрино». Этот термин можно перевести с итальянского как «нейтрончик». Новое слово прижилось.