Охотники за пчелами

— Читайте, читайте, — ответил старый слуга. — Я хотел сделать вам сюрприз, как только вы окажетесь на свободе, но вы так упрямы, что вынудили меня сделать это теперь.

Дон Гусман распечатал письмо дрожащей рукой и быстро пробежал его глазами.

— Боже всемогущий! — вскричал он в волнении. — Возможно ли? К Антонии возвратился рассудок, она приказывает мне жить!

— Будете вы повиноваться мне на этот раз?

— Делай, что хочешь, Луко, я буду повиноваться тебе во всем. О, теперь я хочу жить!

— Вы будете жить, клянусь вам, — и Луко попрощался с доном Гусманом.

Наконец настал день суда. Диктатор, зная настроение горожан в связи с предстоящим судом, позаботился о том, чтобы укрепить гарнизон Буэнос-Айреса частями из других городов скорее для острастки друзей дона Гусмана нежели для охраны его.

Французская шхуна, как сказал Луко, направила на берег лодку под предлогом рассчитаться с поставщиками, потом снялась с якоря и медленно раскачивалась на волнах на небольшом удалении от берега.

Улицы, по которым должны были везти дона Гусмана из тюрьмы в суд, были полны любопытных, которых стоящие по обе стороны солдаты сдерживали с трудом.

Отряд, сопровождавший арестанта, был многочислен и состоял из самых преданных Розасу солдат. Отрядом командовал полковник дон Бернардо Педроза, а взвод, непосредственно отвечавший за охрану арестанта, возглавлял сержант Луко и капрал Муньос.

За двадцать минут до того, когда дона Гусмана должны были везти в суд, Луко вошел в его камеру и вручил ему две пары пистолетов и кинжал.

— Помните, что действовать надо, только когда я громко скажу: «Черт побери, это солнце! Оно слепит глаза!» Эта фраза послужит вам сигналом.

— Будь спокоен, я не забуду. Ты же, в свою очередь, помни данное мне обещание, скорее убить меня, чем позволить снова попасть в руки тирана.

— Договорились. Помолитесь Богу, чтобы Он нам помог. Нам очень нужна Его помощь.

— До свидания, Луко! Ты прав, я помолюсь.

Между тем, чем ближе была эта минута, тем озабоченнее становился Луко, хотя он всячески скрывал это, дабы не поколебать веру в успех в своих сообщниках.

Наконец, тюремные часы пробили десять. Барабанный бой возвестил начало этой печальной процедуры. Заполнившие площадь зеваки воззрились на ворота тюрьмы, откуда должен был появиться дон Гусман.

Ждать пришлось недолго. Ворота отворились, и вышел дон Гусман. Лицо его было спокойно, однако с печатью неукротимой решимости. Он шел размеренным шагом в окружении кавалеристов под командой сержанта Луко. Рядом с ним справа ехал Луко, а слева — Муньос.

Впереди этого взвода ехал усиленный отряд солдат во главе с полковником доном Бернардо Педрозой на великолепном черном жеребце, замыкал шествие второй отряд, такой же многочисленный, как и первый.

Вся эта огромная кавалькада медленно шествовала сквозь волны печального, угрюмого и безмолвного народа, с трудом сдерживаемого двумя цепочками часовых.

Стояло великолепное весеннее утро, одно из тех, какие бывают только в Южной Америке, степной катер, напоенный душистыми травами, шелестел в листве деревьев, навевая прохладу.

Сознавая опасность изъявления сочувствия к арестанту, безмолвная толпа тем не менее почтительно снимала шляпы, дождавшись, когда с ними поравняется дон Гусман, по-прежнему исполненный достоинства. Он шел со шляпой в руке, кланяясь с печальной и доброй улыбкой тем, кто не побоялся выказать ему свое участие.

Уже две трети пути остались позади, еще несколько минут, и дон Гусман ступит на порог трибунала. И вдруг несколько человек из толпы, видимо, слишком стесненные солдатами, рванулись вперед, оттеснив часовых. Возникла перебранка, послышались стенания, угрозы, толпа пришла в движение, подогреваемая южным темпераментом, и вскоре пустяковый инцидент принял характер массового бунта.

Дон Бернардо, встревоженный возникшим переполохом, быстро вернулся назад посмотреть, что случилось и прекратить беспорядок.

Однако толпы народа, прорвав цепочку солдат, устремились на проезжую часть улицы, солдаты и не заметили, как оказались обезоруженными. Короче, колонна была перерезана надвое.

Дон Бернардо мгновенно оценил опасность положения, с трудом протиснувшийся сквозь толпу, он добрался до Луко, все так же державшегося справа от дона Гусмана.

— Уф! — вздохнул полковник с облегчением, увидев его. — Сомкнитесь теснее. Боюсь, что нам придется силой прокладывать путь.

— Мы проложим его, не сомневайтесь, полковник, — ответил Луко с лукавой улыбкой. — Но, черт побери, это солнце! Оно слепит глаза!

И едва Луко произнес эти слова, как стоявший в двух шагах, опираясь на ружье, солдат схватил полковника за ногу, стащил с лошади и швырнул наземь. В ту же минуту Луко схватил лошадь под узду, между тем как дон Гусман проворно вскочил в седло полковника.

Все это произошло столь стремительно, что дон Бернардо, не успев опомниться, был штыком пригвожден к земле.

Между тем десять всадников взвода, сопровождавшего дона Гусмана, окружили его со всех сторон и поскакали во весь опор в самую гущу толпы.