Охотники за привидениями. Методы защиты при столкновении с паранормальным

Ирвинг вздрогнул, но выглядел скорее оправдывающимся, чем оскорбленным. Он снова провел рукой по своим седеющим волосам.

– Понимаете, мама постоянно говорит, что когда-нибудь обязательно наведет здесь порядок. Это «когда-нибудь», похоже, не наступит никогда, – вздохнул он.

Я и сама сделала глубокий вздох, переводя взгляд с Ирвинга на Джули и обратно.

– Ирвинг, – начала я, – я хочу поговорить с вами откровенно. В вашем доме творится неладное не оттого, что вам нравится рок-музыка. Может быть, дело здесь не только в беспорядке, но беспорядок уж точно не сулит вам ничего хорошего. На уровне парапсихологии, вы живете в токсичной среде.

Ирвинг кивнул. Похоже, я не сказала ничего нового, о чем бы он сам не догадывался. Воодушевившись, я продолжила.

Необъяснимо, но факт

Дорога в ад

В семидесятых и восьмидесятых годах XX века мы наблюдали явление, известное как «сатанинская паника». Этот социальный феномен, своим возникновением во многом обязанный книгам наподобие «The Satan Seller» Майка Уорнке, заставил некоторых людей поверить в существование масштабного заговора сатанистов, которые якобы старались проникнуть во все слои общества и развратить молодежь. Согласно утверждениям инициаторов паники, одним из главных методов обращения молодых людей в сатанизм было воздействие на них музыкой в стиле хеви-метал. Громкое, нестройное звучание и нередко встречающиеся в таких песнях темы жестокости сделали хеви-метал легкой мишенью для подобных нападок. Говорили, что в музыку были вмонтированы действующие на подсознание тексты, или будто если проиграть определенные записи в обратном порядке, то можно услышать сатанистские молитвы. Для этих заявлений не существовало никаких оснований, однако некоторые музыканты, вдохновленные обвинениями, и в самом деле начали ссылаться на сатанизм в своем творчестве, тем самым показав нос всем, кто вздумал их критиковать. В книге «Satanic panic; the Creation of a Contemporary Legend» социолога Джеффри Виктора содержится исследование ряда общественных предпосылок, которые привели к возникновению этого особого вида истерии, а также разоблачение связанных с ней мифов.

– Я могу вымести отсюда немало энергетической гадости, однако, что бы я сегодня ни делала, результат не будет долговечным, до тех пор, пока вы и ваша мать не решитесь на кардинальные перемены.

Ирвинг обнял гитару с таким видом, будто все еще скучал по забытому плюшевому мишке, который теперь был наполовину похоронен под заварочным чайником.

– Я так и думал, – признался он. – Но вы ведь можете провести хотя бы небольшую очистку еще до того, как мы уберем все мамино барахло, так? И выгнать вон эту темную ерунду, которая постоянно тревожит меня?

Я снова инстинктивно посмотрела на кладовую. Чернейшая темнота, казалось, на мгновение затаилась. Возможно, она просто выжидала, желая узнать, что мы скажем о ней.

– Мне нужно вычистить отсюда всю застоявшуюся энергию, прежде чем взяться за что-либо еще, – объяснила я. – Подозреваю, что как только аура этого места улучшится, ваши призрачные друзья покинут дом самостоятельно. А если нет, то я перекинусь с ними парой слов, – пообещала я, изобразив на лице подобие злобной ухмылки.

– Итак, что я должен делать? – спросил Ирвинг.

– Для начала мне нужно, чтобы вы ушли. Джули, – попросила я, – ты не проводишь Ирвинга на улицу? Покажи ему пару приемов по заземлению, центровке и экранированию, которым мы с тобой научились.

Девушка кивнула.

– Джули – тоже медиум, как и вы, – объяснила я Ирвингу. – Она готова поделиться с вами опытом по части управления такими способностями. Вам стоит научиться использовать ваши возможности во благо себе, а не позволять им распоряжаться собой.