Охотники за сказками

— Жил да был мужик Кедрил,
Сам себя всю жизнь кормил.
Съел печь перепечь,
Да костер пирогов,
Да корову без рогов,
Да быка-'ретьяка,
Жеребенка-стригана,
Овцу-яловицу,
Свинью-пакостницу,
Во!

И сухонькой рукой по обвислому животу похлопал, от удовольствия огромный рот до ушей раздвинул.

— А какими путями ты, Кедрило, в провальную яму попал? — дознается Лехо.

— Сто лет тому дело было. Брат Орлан осерчал — сюда опустил. И спокойно в яме, и сытно, да солнышка на небе не видать.

Раскачал Лехо огромную сосну, опрокинул ее в яму вверх корнями. Кедриле прокричал:

— Хочешь солнышко посмотреть — по стволу наверх выбирайся!

— В добрый час за услугу услугой заплачу, — прохрипел Кедрило вслед охотнику.

А отважный Лехо провал обходит, легкий шаг проворнее торопит, будто кто-то его дожидается. Тетивой звенит — со старшим братом говорит, кленовые стрелы перебирает — другого брата вспоминает.

Час ли, два ли прошло, может, три минуло — на восходе солнца завиднелась широкая река, обвалистые берега. На высоком крутояре простоволосая женщина навзрыд рыдает, горькими словами причитает:

— Юр, юр, — замутилася вода с песком,
Где купался Иванушка?
Середи реки, у камушка.
Где сушился Иванушка?
У куста на полянушке.
С ним и серенький воробушек дружит,
И синичка с ним весь день говорит.
А сорока-то стрекочет,
Есть калачика не хочет.
Ей Иванушка медок
Клал по ложечке в роток.
Юр, юр, — замутилася вода с песком.

Угадал Лехо по тоскливому голосу: не от малого горя женщина рассудок потеряла. А по речке, мимо гладкого камушка, пузыри плывут. Утонул кто-то неосторожный в лесной реке.

Человека спасать — некогда минуту терять. Прыгнул Лехо во всем, как был, с крутого обрыва в текучую воду. Достал с глубокого дна Иванушку — белоголового паренька с темными ресницами. Выносит его на зеленую лужайку, кладет бережно под ракитовый куст. А Иванушка темные ресницы раздвигает, голубые глаза раскрывает: веселым голосом — будто ничего с ним не случилось — крылатых друзей зовет:

— Прилетай ко мне из леса, серый братик-воробушек! Прилетай ко мне из ложбинки, звонкоголосая синица-сестрица! Прилетай ко мне из перелеска, белобокая советница — говорливая сорока расторопная.

Сыплет Иванушка серому братику хлебные крошки, достает синице-сестрице кусок белой лепешки, а сороку белобокую, говорливую советницу, диким медом пчелиным угощает.

А на солнечный лес чернота надвигается, вихревые ветры поднимаются: деревья вокруг гнутся и ломятся.

— Хоронитесь от злого ворога! — заслонила мать беспечного Иванушку. — В черном облаке черный змей летит!

Тут ударил из тучи тяжелый гром, засверкала над лесом молния. И увидел Лехо: к нему светлая девушка бежит, за ней вихрем черный дракон летит. Обхватил свою жертву когтистыми лапами, унес ее неведомо куда. Только и услышал смелый охотник, как несчастная девушка помощь зовет.

Порешил он в ночи не спать, в жаркий полдень не отдыхать, пока горькую невольницу от плена не освободит. С ним Иванушка в дорогу собирается.

— Вот какую игрушку водяной мне дал, когда я в реку упал, — показывает охотнику невиданный орех.

По скорлупке живые ключи текут, огневые фонтаны брызгами бьют, длинноногие пауки серебряную паутину тянут. Одна половинка раскрывается — из нее вода пробивается, другая раскрывается — в ней палящая искра загора-5 ется. В ореховой серединке лежат серебряные паутинки. Чуть откроешь — в тучи поднимаются, в глубокое подземелье опускаются.

Упрятал паренек дорогой подарок под рубаху, дает своим птицам такой наказ:

— Лети, сорока, показывай дорогу! Ты, воробей, отпугивай зверей! Ты, синица-сестрица, нам грустить не давай!

Заспешили быстрым шагом драконово логово отыскивать.

День да ночь — сутки прочь. День да ночь — сутки прочь. В третью полночь озарилось все кругом красным заревом, огласилось перекатным грохотом.

Воробей говорит:

— Чую, чую — чаща чадом чадит. Чай, лешак в ночи с огнем чудит, в буреломной чаще ельником трещит:

И синичка, навострившись, говорит:

— Дзинь, дзинь — это звень звенит. Там Кедрило большой ложкой по котлу стучит, высоченный костер палит.

А сорока белобокая, расторопная разведчица, головой беспокойно повертела, осторожным глазом поглядела — с высоты сосны затараторила:

— На семи дубах крылатый дракон храпит. Гр-ромким хр-рапом хр-рапит. Кр-репко спит. Кр-репко спит. Р-рот раскрыт. Пламя валит. Р-рядом девушка печальная сидит.

Стали путники зорче посматривать, легкий шаг проворней поторапливать. Самое время, пока чудище спит, из неволи несчастную освободить.