Охотники за сказками

Приободрился, легонько тряхнул плечами, сунул за пояс свой маленький топорик — и марш мяконьким скорым шагом. И мы не отстаем. Рады, что после вчерашнего устатка сегодня с нами дедушке полегче будет. А уж мы-то постараемся, не дадим старому тяжелый груз носить. Вчетвером, будь здоров, выдюжим!

Работа оказалась хотя и не легкая, но интересная.

Дедушка нам только показывал:

— Этот пенек окоротить… И с этого кружок срезать.

— А зачем, дедушка, нужны эти круги? — не утерпел я с вопросом.

И хотя всегда на все вопросы нам дед Савел подробный ответ давал, а тут так сказал:

— Не спешите, соколики, вперед забегать. Срок наступит— все узнаете. А пока… пока давайте пилой работать.

До полудня пилили мы круги со свежих пней, в мешках на плечах носили или катком катили их до сторожки. По пути на делянках сучья в кучи собирали, порядок и чистоту в лесу наводили. А сторожку научились находить так быстро, словно она на большой дороге стоит.

Большой крюк сделали мы по лесу. Упарились в ходьбе и работе. Зато и отдых у нас был такой, которого не знает тот, кто не уставал.

В лесу мы и картошку пекли и суп варили. А потом и новую сказку с собой в шалаш принесли, пополнили записи в тетрадях, подаренных Надеждой Григорьевной.

Есть в Ярополческом бору такое место, что без дремучей тени прохладой путника привораживает.

Пробиваясь из лесной чащи, на зеленую поляну выбегает веселый ручеек. Не широк и не глубок он, а говорлив да ясен. Глянешь с берега — и весь он до самого дна перед тобой раскрывается. Серебристые рыбки плавают шустрыми стайками: махни с берега рукой — разбегутся в разные стороны. Гибкие длинные водоросли, распластавшись по течению, чуть шевелят сочными зелеными листьями.

Песчаное дно вздыхает и колеблется, словно живое: то бьют из-под земли, поднимая легкий речной песок, крошечные, без числа и счета родники. Они булькают, выбиваясь капельками на поверхность, и весь ручей пузырится, словно под крупным летним дождем.

Ключи забрались даже на самый берег и струятся к ручейку, извиваясь по желтому песку или переливаясь блестящими капельками по сочной траве, по мелким голубым лепесткам прильнувших к земле незабудок.

Сюда, на зеленый берег лесного ручья, и вышли мы с дедушкой, закончив катать круги. Сверху солнце печет, а мы опустили с берега ноги в студеную воду — всему телу прохладно.

Дедушка Савел рядом с нами на песке сидит. Он и легонького пиджачка не снимает, и ног не мочит. Говорит: «Молодому жарко, а старому в самый аккурат».

Картуз свой на колени положил, греет разрумянившуюся под солнцем лысину. Любит он так вот, простоволосым, лесную тишину слушать, чуткие ветерки ловить. Где в этот час его думы — никто не знает, и сам дедушка, пожалуй, сказать не может.

Спросим мы, над чем дедушка задумался, а он ответит: «Обо всем мечтается».

— Дедушка, а как этот ручей называется? — тихо спросил Костя Беленький.

— Этот-то?.. Светлым зовут его, соколики. Светлый ручей. Вон вода-то в нем, как слезка, прозрачная. А то, бывает, Русалкин ручей кто скажет. И так зовут.

— Почему Русалкин, дедушка?

— Русалкин-то?.. Это история длинная.

— Расскажи, дедушка!

Дед Савел ото лба до затылка лысину рукой потрогал, пояснил:

— Боюсь, не испеклись бы. Жарко будет.

Потом наклонился в сторону, нарвал большой пучок травы, растряс его рыхленько в фуражку.

— Так про ручей рассказать вам?.. Что же, я у вас в долгу как в шелку. Сегодня вы, можно сказать, сказку трудом заработали… Про ручей помню…

Я пристроился рядом с дедушкой и помалкиваю. Он фуражку с травой себе на голову вверх тульей положил: и лысина от солнцепека прикрыта, и голова дышит. Травинки из картуза по сторонам свисают. А дедушка нас к сказке подготавливает:

— Слушайте.

От старых людей идет молва, что не зря зовут Русалкиным этот ручей. Только Светлым Назвался он в давнее время. Новое имя дали, когда русалка в нем поселилась.

Поздним вечером, чуть начнет подниматься туман над водой, или ранним утром, когда дымятся травы, появляется она на берегу, словно легкое облачко, прозрачная. Сядет над ручейком, волосы свои зеленые отжимает, капельками на воду струит, сама чуть слышно песни поет. А песни у нее грустные-прегрустные.

Была русалка любимой девушкой Егора, лесного богатыря. Единственной дочкой росла она у старого лесника, жила вместе с отцом в маленьком лесном домике. Там и встретилась с Егором и полюбила его всей душой. А когда услышала о гибели любимого, прибежала к лесному ручью, где раньше на бережку вместе сиживали, о вольной жизни лесных людей разговор вели, опустилась на холодное дно и стала лесной русалкой.

Долго боялись люди по берегу ручья ходить: как бы не защекотала, не обвела ворожбой русалка да не заманила к себе на дно. Только русалка Светлого ручья зла никому не делала, сама от посторонних глаз уходила.

От людей укрывалась, а думать о них не забывала. Увидит она издали прохожего, отойдет под берег и запоет печально, сама слезы льет, несчастную любовь оплакивает. А в те дни у кого своего горя не было! Послушают ее люди— сами наплачутся, на душе будто легче станет.