Охотники за сокровищами

16 апреля 1945 года Джеймс Роример приехал в южнонемецкий город Хайльбронн – это был его первый пункт назначения на посту офицера Службы охраны памятников 7-й армии США. Дорога сюда была, мягко выражаясь, ужасна. 7-я армия перешла Рейн и двигалась с такой стремительной скоростью, что никто не знал наверняка, где находится штаб. Отдел железнодорожных перевозок сначала направил Роримера в Люневиль, там ему порекомендовали ехать в Сарбур, который находился в конце ветки. Дальше над Джеймсом сжалился американский солдат и подбросил его на своем грузовичке в Вормс. Там хранитель памятников поймал попутку до штаба военного правительства, где узнал, что 7-я армия уже в Дармштадте, по ту сторону Рейна.

– Я вас уже несколько месяцев жду! – ругался подполковник Кэнби, когда Роример наконец доложил о своем прибытии. – Я подписал приказ о вашем назначении в наш штаб еще в январе!

А когда Роример устроился на новом месте, Кэнби заявил:

– Службе памятников тут делать нечего. ВВС полностью уничтожили все большие города в Южной Германии, а об остальном позаботились наши сухопутные войска. Так что, насколько я понимаю, ваша работа состоит в том, чтобы найти произведения искусства, украденные у западных союзников. 3-я армия с лихвой получила свою порцию славы, – он имел в виду Меркерс, о котором писали газеты по всему миру, – так что пришло время и 7-й найти себе шахту-другую.

Оказавшись в пригороде Хайльбронна, Роример понял, что имел в виду Кэнби под «полностью уничтожили». Отряды 6-го корпуса 7-й армии прибыли в город 2 апреля, за день до того, как Джордж Стаут и Уокер Хэнкок спустились в шахту в Зигене. На пути в Штутгарт войска стремительно пронеслись по индустриальному центру Южной Германии, не ожидая никакого сопротивления. Хайльбронн, полагали американцы, станет еще одним полуразрушенным городом, в котором после воздушных атак британцев не осталось ничего: один налет в декабре 1944 года, например, уничтожил шестьдесят два процента инфраструктуры и убил семь тысяч жителей, в том числе тысячу детей младше десяти лет.

Но как же они ошибались! Утром 3 апреля, когда 7-я армия попыталась перейти реку Неккар, разбомбленный город вдруг ожил. Ширина Неккара была около ста метров, и неторопливые десантные лодки были прекрасно видны засевшему в холмах к востоку от города отряду вермахта. Лодки либо тонули, либо поворачивали обратно. Когда военные инженеры попытались построить понтонный мост, нацисты уничтожили его минометным огнем, заодно потопив два танка. Тех, кто сумел добраться до противоположного берега, прижал к земле вражеский огонь. Немецкие мортиры давали залп каждые три минуты, и даже чаще, едва видели цель на другом берегу реки. Когда солдаты добрались до города, они обнаружили, что рассерженные горожане разобрали свои разрушенные дома и магазины, чтобы построить баррикады, и за каждой из них затаились немецкие солдаты. Девять дней на улицах шли ожесточенные бои, и 7-я армия отвоевывала квартал за кварталом, дом за домом и комнату за комнатой.

Джеймс Роример, который большую часть своей службы в Европе сидел в Париже, не видел подобных разрушений со времен посещения Сен-Ло в Нормандии. «То, что ты читаешь в газетах, – не преувеличение, – писал он жене. – Эти города-призраки представляют собой фантастическое зрелище. И страшнее всего картина сразу после сдачи».

Свободно передвигаться можно было всего по одной улице, остальные казались непроходимыми. Город опустел, если не считать бульдозеров союзнической армии, расчищавших мусор. Если в городе еще и были немцы, то только мертвые. Вонь стояла невыносимая.

Захваченные в плен немецкие разведчики сообщили, что все произведения искусства хранились за городом в соляной шахте, надземные строения которой, включая металлическую решетку подъемника, были видны издалека. Роример пробрался по Соляной улице, затем по площади Соляных работ и, наконец, пройдя улицу Соляной площадки, увидел квадратное бетонное здание, в котором располагался вход в шахту. Бои здесь шли жестокие, некоторые дома до сих пор тлели. Но на улицах были люди – сгорбленные, изувеченные, но живые. Роример остановил двух мужчин и спросил у них про шахту.

Они только покачали головами.

– Russo. Русские, – сказали они. Это были советские узники из трудового лагеря.

– Deutsch? Немецкий? – спросил он. Знают ли они кого-нибудь, кто говорит по-немецки?

Они пожали плечами. Сейчас никто ничего не знает.

Роримеру в итоге удалось найти двух до смерти напуганных немок. Они рассказали ему, что нацисты хотели уничтожить шахту, но шахтеры не позволили: «Без нацистов мы проживем, а без соли – нет». Под землей оставалось 50 квадратных километров доступного для добычи соляного рудника, этого хватило бы на многие поколения. Шахтеры отнюдь не горели желанием его уничтожить, а у нацистов, к счастью, хватало других забот. В конце концов именно ожесточенность сражения за город спасла шахту.

Но в ней стояла вода.