Охотники за туманом

На ощупь ткань как ткань. Шов грубоватый, конечно. Хм… Николай внимательно пощупал свою одежду, а потом снова плащ призрака. Надо будет посоветоваться с боярином. Кажется, этот плащ не за кристаллы заказывали, как всю одежду Николая и прочих, а делали уже здесь. Может, люди, а может, мастеровые-картонки. Ведь все остальное растворилось. Так же, как и сбруя кобылы Пахома.

А вот кристалла после человека-монстра не осталось. А почему, интересно бы знать?

Туман, перегородивший дорогу снова замерцал багровым. Не искрами, показывающими где находится монстр, а прямо по всей площади. Несколько затяжных вспышек и… из серых клубов под лунный свет медленно вышла еще одна человеческая фигура. Ух ты! Подвох, старина, так у тебя сегодня было много добычи? Это ты молодец!

Интересно, скольких охотников он сегодня упокоил? Получается, что минимум двоих. А если повезло – то и всю тройку. Надо бы провести эксперимент. Этому, пожалуй, позволим сделать свое черное дело и захватить сектор тумана, а потом посмотрим как с ним будет происходить бой. Будет ли сумеречный полигон, как на обычной охоте? С кобылой Пахома такой полигон был. С какого момента туман перестает быть туманом и становится границей полигона охоты? А если выйдет третий – то надо бы проверить, смогут ли картонки снести его залпом из своих пищалей. Да и вообще, как оно будет – бой картонок против стража. Так-то уже выяснили, что в туман картонки не идут, а что будет, если страж вышел за пределы тумана?

Фигура медленно брела по степи. Да уж, видно, что тебе тяжко. То ли потому что ты мертвый, то ли потому что непривычная среда… Интересно, а днем они так ходить могут? Или только по ночам? А они выходят чтобы просто расширить границы тумана и бредут до центра соседнего сектора или могут и дальше отходить? Могут ли они становиться бродячими тенями, так сказать?

Сколько много вопросов! И на все надо бы получить ответы. Знания лишними не бывают.

Ты иди пока, мертвец. А я сейчас своих стрельцов пригоню. Как раз за полчаса обернемся и получим ответы на часть вопросов.

Николай вскочил на коня и помчался к заставе. Светало. День обещал быть хлопотным.

* * *

В паре верстах к югу от острога заканчивались сектора, открытые боярином и начинались те, что открывал Пахом. Болотца и лужицы на его землях пересохли и там за эти несколько недель вымахала большая сочная трава. Которую сейчас вовсю косили несколько крестьян и растаскивали в рядки для просушки. Время сейчас, судя по всему, где-то середина лета. Самое время для покоса. Еще немного – и солнце пережжет траву в сухую солому.

Чуть ближе к острогу паслось стадо коров, охраняемое одиноким пастухом и – ну надо же – настоящей собакой! Лохматая такая дворняга. Интересно, тоже картонка или Нина выпросила у боярина на нее кристалл? Надо будет расспросить.

А вон там и сама Нина. У самой стены острога паслось несколько коз, и Нина с какой-то из женщин-картонок заканчивала утреннюю дойку.

Подъехать поближе? Николай дернулся от воспоминаний. Как она тогда сказала, там, на конюшне?

– Не начинай, Николай. Ты вызвал меня сюда чтобы работать? Вот и давай работать.

– Да ты ж не подумай. Я ж к тебе со всей душой!

– А шел бы ты со своей задушевностью! – Нина посмотрела на него с яростью и какой-то затаенной тоской – Если не понимаешь – значит, и не поймешь. Значит, и не надо ничего объяснять. Бесполезно.

И рукой так махнула. Будто он в чем-то виноват.

Вообще-то женщине так нельзя с мужчиной разговаривать. Не принято. Если вдруг в деревне какая баба позволяла себе такое – ее мужик враз уму-разуму учил. Но Нина – исключение. И это чувствовали не только те, кто с ней в одной деревне жили, но и даже мимохожие, лишь мельком появлявшиеся в гарнизоне. За все эти годы она, пожалуй, была единственная женщина на всю округу, на которую никто ни разу не поднял руку. Ни мужики, ни тем более бабы. А, нет, не единственная. Была еще Карповна, но эта фурия – совсем другая история.

А ведь она все помнила. Вон, когда Николай со стены скомандовал коня подать – она все сделала так, как там, в закаспийском гарнизоне. Жесты, походка… да все то же самое! Только к Николаю отношение переменилось.

Вот и сейчас. Взглядом по всаднику мазнула, Николай поднял руку в приветствии, а она демонстративно так отвернулась.

Николай сжал ногами бока коня, посылая его дальше по дороге. Быстрей бы перед боярином отчитаться да вернуться на заставу. А то, чувствуется, из-за Нины он начинает вести себя как влюбленный малолетний дурачок. Ничего. Как-нибудь все образуется. Не может такого быть, чтобы все те годы счастливой жизни в гарнизоне пропали бесследно.

У самого острога жизнь била ключом. Николай увидел целых пять штук запряженных волами повозок, которые двигалась в сторону Михайлового холма и две, едва ползущие обратно. Все доверху груженые. Туда – досками и бревнами, обратно – разных размеров камнями. Ого! А тут, похоже, началась бурная хозяйственная деятельность!