Охотники за удачей

Швейцар спустился по многочисленным ступенькам и открыл дверцу машины.

— Добрый вечер, доктор Штрассмер.

— Добрый вечер, Портер, — ответила она и спросила Дэвида: — Хотите посмотреть, где я работаю?

— Не хотел бы мешать вам. Я готов подождать вас здесь, если вы это предпочтете.

Она пожала ему руку и улыбнулась:

— Идемте, прошу вас. Я буду очень рада. Тогда я, во всяком случае, буду знать, что вы не сердитесь на меня за то, что я сунула нос в ваши дела.

Он рассмеялся, и Роза, не выпуская его руки, повела вверх по ступенькам.

* * *

Он стоял на пороге и наблюдал, как она осторожно приподняла повязку с лица девочки, а потом молча протянула руку, и медсестра вложила туда тампон из баночки.

— Сейчас будет немножко больно, Мэри, — сказала Роза, — но ты не будешь двигаться и говорить, правда?

Девочка кивнула.

— Вот и хорошо. А теперь — не двигайся, — тихо и мягко произнесла Роза и быстро провела тампоном по краю губы девочки.

Дэвид увидел, что глаза ребенка моментально наполнились слезами. Ему показалось, что девочка вот-вот дернет головой, но она сдержалась.

— Вот и все, — мягко сказала Роза, отдавая медсестре тампон. — Ты очень смелая девочка. Завтра утром мы снимем повязку, и ты сможешь вернуться домой.

Девочка взяла с тумбочки блокнот и карандаш, что-то быстро написала и протянула Розе. Та прочла и улыбнулась.

— Завтра, когда снимем повязку.

Когда они шли по коридору, Роза предложила:

— Ну что ж, теперь мы можем вернуться к вашей маме.

Пока они ждали лифт, Дэвид сказал:

— Очень милая девочка.

— Да.

— А что с ней?

— Заячья губа. С рождения. Теперь она стала такой же, как все, — в ее голосе появились нотки гордости, — и никто не будет глазеть на нее и смеяться, когда она заговорит.

Двери открылись, и они вошли в лифт. Дэвид нажал на кнопку, и двери плавно закрылись. Он заметил, что Роза все еще держит в руке записку девочки. Он взял листок. Детским почерком было выведено: «Когда я смогу говорить?»

Он взглянул на Розу.

— Вам, наверное, приятно.

Она кивнула.

— Пластическая хирургия — это не только исправление носов и удаление вторых подбородков кинозвездам. Мы помогаем людям вести нормальную жизнь. Таким, как Мэри. Вы не представляете, как подобный дефект может влиять на жизнь ребенка.

Дэвид почувствовал к ней новое уважение.

Когда они подошли к дверям, швейцар коснулся козырька фуражки:

— Я подам вашу машину, сэр.

Пока он сбегал по ступенькам, у подъезда остановился большой лимузин. Не обратив на него особого внимания, Дэвид достал пачку сигарет и предложил Розе. Закуривая, он услышал, как открылась дверь лимузина.

— Ты хотел меня видеть, Дэвид?

Дэвид стремительно обернулся, чуть не выронив зажигалку. Это был Джонас Корд. Дэвид молча уставился на него. Потом он невольно взглянул на Розу и потянулся к ней. Джонас тихо засмеялся.

— Розу можешь взять с собой.

12

Роза откинулась на сиденье лимузина и поочередно посмотрела на своих спутников. В машине было темно, и свет фонарей на шоссе, по которому мчалась машина, короткими вспышками освещал лицо Джонаса, сидевшего напротив.

— Как поживает отец, Роза?

— Прекрасно, мистер Корд. Часто вспоминает вас.

Она скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.

— Передай ему наилучшие пожелания.

— Обязательно, мистер Корд.

Автомобиль прибавил скорость. Роза глянула за окно. Они двигались на север к Санта-Барбаре, прочь от Лос-Анджелеса.

— Макалистер сказал, что ты хотел меня видеть, Дэвид.

Роза почувствовала, как Дэвид зашевелился на сиденье рядом с ней и подался вперед.

— Сами мы дальше идти не можем, Джонас. Теперь нам понадобится ваше согласие.

Голос Джонаса был лишен всяческих эмоций.

— А зачем вам идти дальше? — спросил он. — Меня устраивает то, как идут дела. Вы избавились от производственных затрат и теперь работаете без дефицита.

— Долго нам без дефицита не проработать. Профсоюзы требуют прибавок, иначе будут бастовать. Это сведет к нулю все прибыли.

— Пусть бастуют, — равнодушно сказал Джонас. — Вы не обязаны им уступать.

— Я уже сделал это.

Роза почти физически ощутила повисшую тишину и быстро взглянула на обоих, хотя не могла разглядеть их лиц.

— Уже сделал? — переспросил Джонас. Его голос был спокоен, но в нем появился холод. — Я думал, что переговорами с профсоюзом занимается Дэн.

— До сегодняшнего вечера занимался, — ответил Дэвид. Он говорил осторожно, но то был не страх, а осторожность человека, шагнувшего на неизвестную территорию. — Когда дело коснулось благосостояния компании, оно перешло в мое ведение.

— Почему Дэн не смог уладить вопроса?

— Потому что вы не отвечаете на его телеграммы, а ему казалось, что он не может пойти на уступки без вашего согласия.

— А ты считаешь по-другому?

— Да.

Теперь в голосе Джонаса появился лед.

— А почему ты считаешь, что тебе не требуется моего одобрения?

Роза услышала щелчок зажигалки: Дэвид закурил. Мгновение огонь плясал на его сосредоточенном лице, затем погас.

— Потому что мне пришло в голову вот что: если бы вы хотели, чтобы я развалил компанию, вы бы сказали мне об этом два года назад.

Джонас проигнорировал его ответ.

— Зачем еще ты хотел меня видеть?