Охотники за умами

Стратегически важный момент в процессе наступил тогда, когда общественный защитник Мириам Шварц ходатайствовала перед верховным судьей округа Кинг о разделении дел и рассмотрении их на отдельных судебных процессах, исходя из того, что все убийства не могли быть совершены одним и тем же лицом. Обвинители Ребекка Ро и Джеф Бэрд попросили меня показать, каким образом связаны все три преступления.

Я упомянул молниеносную манеру нападения. Поскольку три убийства разделяло не более семи недель, вряд ли стоило предполагать изменение modus operandi, если только преступник не столкнулся с непредвиденными трудностями, которые ему предстояло преодолевать. Но гораздо существеннее оказался его автограф. Все три женщины были найдены раздетыми в вызывающих, унизительных позах, причем сексуальный оттенок усиливался от случая к случаю. Первую обнаружили со сцепленными пальцами и скрещенными в лодыжках ногами у сточного коллектора канализации. Вторая лежала на кровати с подушкой на голове, раскинув в стороны ноги в красных туфлях на высоких каблуках. Во влагалище торчало ружье. Последняя оказалась распятой на собственной кровати. В рот был запихнут искусственный мужской член, под мышку левой руки — вторая книга «Сексуальных утех».

Молниеносное нападение требовалось для того, чтобы убить всех трех женщин. Приведение их в непристойные позы вовсе не было обязательным. Я объяснил разницу между приведением трупа в определенную позу и инсценировкой. Об инсценировке можно говорить, когда преступник пытается сбить с толку расследование, заставив полицию поверить в то, чего не происходило на самом деле, например, замаскировать изнасилование под банальную кражу. В этом проявляется аспект его modus operandi. С другой стороны, придание телу определенной позы является автографом.

— Мы не часто сталкиваемся с приданием трупу определенной позы, — свидетельствовал я на слушании, — когда жертва выступает в роли реквизита для передачи определенного сообщения… Это преступления ярости, преступления превосходства. Возбуждение вызывает сама охота, убийство и придание трупу позы, которая символизирует воплощение навязчивой идеи.

Я был абсолютно уверен, когда говорил о высокой вероятности того, что все убийства совершил один и тот же человек. Со мной согласился Боб Кеппел, старший следователь прокуратуры по криминальным делам и ветеран оперативных сил района Грин-Ривер. Он подчеркнул, что из более тысячи дел об убийствах, над которыми ему приходилось работать, лишь примерно в десяти случаях наблюдалось придание трупам определенных поз, да и то без таких элементов, как в деле Джорджа Рассела. На этом этапе мы не утверждали, что преступником был именно Рассел. Мы лишь констатировали: кто бы это ни сделал, все три убийства совершил один человек. Защита решила привлечь эксперта и ждала, что он разобьет мои суждения об автографе, доказав, таким образом, что преступники — разные лица. По иронии судьбы им оказался Боб Ресслер, мой давнишний коллега по ФБР и по разработке концепции психологического портрета серийного убийцы. Боб вышел в отставку, но продолжал давать консультации.

Мне казалось, что для людей с опытом, как у Боба и у меня, случай Рассела был и трудным и интересным, и я очень удивился, когда узнал, что он собирается выступить на стороне защиты и поддержать разделение дела. Проще говоря, я считал, что он абсолютно не прав. Но поскольку, как уже неоднократно подчеркивал, наша наука далека от точной, уважал его право на собственное мнение. Нам нередко приходилось выступать за разные стороны и, пожалуй, драматичнее всего — по вопросу, был ли невменяем Джеффри Дахмер. Боб представлял защиту, а я отстаивал точку зрения обвинителя Парка Дица, который считал, что преступник здоров.

Но еще больше я удивился тогда, когда Боб, сославшись на другие обязательства, вообще не появился на процессе, а вместо себя прислал другого отставника — бывшего агента Русса Ворпагеля. Русс был человеком смышленым, прекрасньм шахматистом, умеющим сражаться сразу на десяти досках, но психологический портрет не являлся его основной специальностью. И факты были против него. Отвечая на вопросы Ребекки Ро, ему пришлось попотеть. А в конце слушания судья Аткен объявил, что, основываясь на моей теории автографа, можно считать доказанной вероятность участия одного лица во всех трех преступлениях и поэтому нет оснований для разделения дела.

На самом процессе, доказывая несостоятельность выдвинутой защитой теории нескольких убийц, я снова свидетельствовал об автографе. Мириам Шварц предположила, что Карол Бит убил её приятель, у которого для этого было больше поводов и возможностей. Еще раньше мы много изучали роль супругов и любовников в убийствах на сексуальной почве, и я был глубоко убежден, что в данном случае мы имеем дело с «чужаком».