Охотники за умами

Безусловно, существуют типы убийц, которые, скорее всего, не подвержены рецидивам. Но это не относится к серийным убийцам на сексуальной почве. Тут я вполне соглашаюсь с доктором Парком Дицем, который утверждает, что «трудно представить себе обстоятельства, при которых их следовало бы выпускать на свободу». Эд Кемпер, превосходящий по сообразительности и уму всех, с кем мне приходилось встречаться в тюрьмах, откровенно признавал, что его лучше держать под замком. Таких пугающих примеров бесчисленное множество. Взять хотя бы Ричарда Маркетта. К двадцати годам в Орегоне за ним числились драки, избиения, попытка изнасилования. И вот после неудачного сексуального опыта с женщиной из портлендского бара он изнасиловал и убил другую женщину, расчленил ее труп, скрылся из штата, попал в список ФБР особо опасных преступников и был арестован в Калифорнии. Его признали виновным в убийстве первой степени и приговорили к пожизненному заключению, но через двенадцать лет условно-досрочно освободили. Маркетт убил двоих, прежде чем его снова поймали. Скажите на милость, чем руководствовалась комиссия по условно-досрочному освобождению, когда решила, что он больше не опасен?

Не хочу ручаться за всех в ФБР или тем более за Министерство юстиции, но сам бы я скорее согласился иметь на совести заключенного в тюрьму убийцу, который, если его отпустить, может и не убить, чем, освобождая такого убийцу, рисковать жизнью невинных людей.

Таков уж американский образ мыслей: считать, что все идет к лучшему, что все поправимо и мы можем добиться всего, чего ни захотим. Я же с опытом становлюсь все большим пессимистом, особенно когда речь заходит о возможности реабилитации некоторых типов преступников. В детстве им пришлось пройти через страшные вещи. Хотя травма могла быть нанесена и в более зрелом возрасте. И что бы ни думали судьи, адвокаты и психиатры по поводу их примерного поведения в тюрьме, оно не является гарантией приемлемого поведения на свободе.

Шокросс во всех отношениях представлял собой идеального заключенного. Держался спокойно, был сдержанным, выполнял всё, что ему говорили, никому не доставлял хлопот. Но мои коллеги и я пришли к выводу, который безуспешно пытались довести до сознания работающих в исправительных учреждениях и в области судебной психиатрии, что опасность таких преступников ситуативна. Стоит их поместить в строгое окружение, где у них не окажется выбора, и они станут паиньками. Но на свободе их поведение может быстро перемениться.

Возьмите хотя бы Джека Генри Эббота, заключенного-убийцу, который написал «Во чреве зверя» — трогательные и проникновенные воспоминания о жизни в тюрьме. Полагая, что человек со столь тонким мироощущением и блестящим литературным дарованием не мог не исправиться, литературные светила, такие, как Норман Мейлер,[44] начали кампанию за его условно-досрочное освобождение. Это стало настоящим событием в Нью-Йорке. Но через несколько месяцев после освобождения Эббот поругался и убил официанта в Гринич-виллидж.[45] Как выразился на лекции в Национальной академии ФБР бывший преподаватель бихевиоризма, а ныне сотрудник Исследовательского подразделения поддержки Эл Брэнтли: «Лучшим прогнозом будущего поведения или будущего насилия является история насилия прошлого».

Никто не заподозрит Артура Шокросса в том, что он столь же талантлив и умен, как Джек Генри Эббот. Но и ему удалось убедить комиссию по условнодосрочному освобождению, что его можно выпустить из тюрьмы. Оказавшись на свободе, Шокросс собирался осесть в Бингемптоне, но общественность, возмутившись, подняла шум, и через два месяца ему пришлось уехать. Он перебрался в более крупный город Рочестер и устроился на линию по приготовлению салатов в компанию по продаже пищевых продуктов. Через год он начал снова убивать — выбирал различные жертвы, но все столь же уязвимые, как и раньше. Изучая Шокросса, Дороти Льюис несколько раз вводила его в гипнотическое состояние и «возвращала» в прошлое, когда он терпел унижения от матери, которая, в частности, засовывала глубоко в его прямую кишку ручку от швабры. Во время сеансов Шокросс перевоплощался и ощущал себя разными людьми, в том числе и матерью, что поразительно напоминало сцену из «Психо» (заметим, что мать отрицала нанесение обид сыну и называла его лжецом).