Охотники за умами

Коп опускает оружие, и я снова бросаюсь за шофером. Адреналин будоражит кровь, и я стараюсь наверстать упущенное. Мы догоняем его одновременно с другим агентом, валим на землю и скручиваем руки, наверное, грубее, чем необходимо. Я взбудоражен, но вдруг при мысли, что мгновение назад мог быть убит, на пару секунд леденею. Так близко в глаза смерти я еще не заглядывал. С тех пор я много раз пытался поставить себя на место убийцы или насильника, представить, что думает тот или другой, совершая нападение, и, вспоминая свой пережитый страх, мог лучше понять случившееся с точки зрения жертвы.

В то время как молодежь из кожи вон лезла, чтобы произвести как можно больше арестов, прожжённые старики считали, что нет никакого смысла суетиться и раскачивать лодку, что хоть ты тресни — результат один, а инициатива хороша лишь в торговле. Поскольку нам настойчиво рекомендовали держаться подальше от конторы — пялиться в витрины или просиживать в парке штаны, в определенных агентурных кругах стало особенно популярным чтение «Уолл-стрит джорнал». Я же, как «факельщик», засел за докладную записку, в которой обосновывал поощрительную систему оплаты, выделяющую наиболее продуктивных агентов. И подал ее помощнику старшего специального агента (ПССА) Тому Нейли. Том вызвал меня в кабинет, закрыл дверь, взял со стола докладную записку и доброжелательно улыбнулся:

— О чем вы тревожитесь, Джон? Получите вы Джи Эс-11,— он разорвал докладную пополам. — Потом Джи Эс-12, — докладная превратилась в четыре кусочка бумаги. — И Джи Эс-13,[12] — докладная полетела в корзину для мусора. Том откровенно смеялся. — Так что, Дуглас, не надо раскачивать лодку.

Через пятнадцать лет, когда со смерти Джона Эдгара Гувера прошло уже много времени и кое-что стало меняться, в ФБР все-таки ввели систему поощрительной оплаты. И при этом обошлись без моей помощи. Как-то майским вечером — точнее, в первую субботу после 17 мая (а почему я это запомнил, вскоре будет понятно), мы с Бобом Мак-Гонигелом и Джеком Кунстом сидели в баре, куда в последнее время часто наведовались. Бар был расположен напротив конторы и назывался «Гараж Джима». Играл рок-оркестр. Все мы чуточку перебрали пива. И в это время появилась красивая девушка с подругой. Она напомнила мне молодую Софи Лорен: в модном голубом коротком платье и высоченных сапогах чуть не до самых ягодиц.

— Эй, голубенькая! — позвал я. — Иди-ка сюда! — и, к моему удивлению, она подошла.

Ее звали Пэм Модика, что вызвало бурю шуток и подковырок.

Оказывается, ей исполнился двадцать один год, и они с подругой решили отпраздновать официальное право употреблять спиртное. Девушка была в моем вкусе, а позже я выяснил, что и сам ей показался ничего, только нудноватым со своей короткой, согласно правительственным установлениям, стрижкой. Мы вывалились из «Джима» и всю ночь скакали из бара в бар.

За следующую пару недель мы узнали друг друга лучше. Пэм жила в центре Детройта и окончила Першингскую школу, практически «черную», ту самую, в которой учился баскетбольный гений Элвин Хэйз. А в то время, когда мы с ней познакомились, посещала Восточно-мичиганский университет в Ипсиланти.

Наши отношения развивались достаточно быстро, хотя и не без социальных потерь со стороны Пэм. Это случилось в 1971 году. Вьетнамская война все ещё продолжалась, и недовольство ФБР в университетских городках принимало угрожающие масштабы. Многие подруги Пэм не желали с нами знаться, полагая, что я внедрен правительством и буду об их делах сообщать наверх. Было бы смешно считать, что эти детишки хоть что-нибудь значили, чтобы за ними шпионить, даже если ФБР в то время в самом деле занималось подобными вещами.

Помню, как я вошел вместе с Пэм в класс по социологии и, сев позади, стал слушать профессора-ассистента,[13] молодую радикалку, заядлую энтузиастку и очень башковитую. Но я ловил её взгляды и понимал, что мое присутствие ее сильно нервирует. Всякий человек из ФБР был врагом, даже если он — приятель ее студентки. Оглядываясь на тот случай, я понимал, как мог выводить людей из равновесия — я сам и моя должность. И мы в нашем подразделении пользовались этим в своих интересах. Например, во время рассмотрения дела о жестоком убийстве на Аляске моему черному коллеге Джаду Рэю удалось довести дававшего показания подсудимого-расиста до полного исступления лишь тем, что он по-приятельски уселся рядом с его подружкой.