Охотница. Яд невинного цветка (СИ)

─ Ладно, детишки, ступайте на занятия, а взрослым оставьте разбираться с плохими дядями. Дарина, ─ вновь обратился он к ней, ─ я думаю, тебе не помешает помощь в тренировках. Сомневаюсь, что твои родные позволят тебе выйти один на один с кем-то вроде вампира даже для оттачивания приёмов, поэтому мы с Никанором Ростиславовичем готовы оказать содействие, естественно, с одобрения семьи. Как ты на это смотришь?

Она колебалась лишь мгновение, но затем, подняв глаза, решительно ответила:

─ Я приму вашу помощь.

─ Отлично, тогда я с тобой свяжусь. А теперь брысь все учиться!

Ребята покинули кабинет, и с их уходом помещение погрузилось в напряжённое и тягостное молчание. Оба мужчины понимали, что ситуация становится лишь хуже, а этот Высший кажется поистине неуловимым.

─ Что бы ты сделал, получив сердце на День рождения? ─ поинтересовался Северьян, откинувшись на спинку мягкого кресла.

─ Если бы это было сердце моего врага, я был бы безмерно рад, ─ задумчиво ответил Ник, всё ещё разглядывая шкатулку, словно та могла дать ответ на все их скопившиеся вопросы. А вещица и правда была необычной: тяжёлая и довольно вместительная, вырезанная, скорее всего, из дерева вишни, с добавлением серебра и алыми вкраплениями перегородчатой эмали. Такой подарок выглядел каким-то уж слишком личным, и эта мысль не понравилась вампиру больше всего.

─ Опять ты запел свою балладу… ─ усмехнулся блондин, а затем вполне серьёзно поинтересовался: ─ Ладно, ты мне лучше скажи, какие мысли у тебя насчёт милой Дарины?

Ника неожиданно покоробило от этого «милой», произнесённого вампиром так мечтательно.

─ Ты о тренировках? ─ стараясь выглядеть незаинтересованным, спросил он. ─ Думаешь, семья ей запретит?

─ Нет, я уже созвонился с её отцом, он дал добро, невзирая на протесты старшего сына. Я говорю о том, как ты смотришь на неё. Этот взгляд я знаю, и он уже был у тебя пару веков назад, а потом…

─ Перестань, всё совсем не так. ─ Брюнет тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. ─ Я не собираюсь портить ей жизнь и себе тоже, так что давай оставим эту тему.

Он вовсе не хотел помнить, каким стал после тех событий в прошлом. Оно навсегда должно быть погребено под завалами времени и никогда его не должны тревожить.

─ Ладно, ─ сдался Ян, поднимаясь с места и глядя в окно. Солнце сегодня было каким-то особенно ярким, хоть откуда-то и принесло пару туч. ─ Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Гомов ничего не ответил, и его взгляд невольно скользнул к краю стола, где стопкой высились папки – гора и ещё маленькая горка папок с личными делами явно не учеников. Брюнет взял верхнюю, быстро, но не без любопытства пролистывая, а затем принялся за вторую, и его острая бровь взлетела вверх.

─ Хм, интересные девушки. Все только из семей Высших и их потомков… Что происходит? ─ спросил он друга, лишь скривившегося при этом вопросе.

─ Отец, кажется, всерьёз решил меня женить. Можешь позлорадствовать.

─ Значит, то, что я тут увидел… ─ намекая на недавний инцидент с секретаршей, произнёс Ник, которому всегда было интересно, как же в итоге сложится жизнь у этого любителя развлечений, с пеной у рта доказывающего, что брак – конец жизненного пути каждого уважающего себя мужчины.

─ Да, возможно, это последнее времечко свободного почти во всех отношениях Северьяна Залесского. ─ Блондин стремительно поднялся с места и так же быстро оказался у шкафа, где хранил дорогое спиртное. ─ Выпьем?

─ Не думаю, что ученики оценят, если от меня будет за версту разить спиртным. Они итак уже меня боятся.

─ А я и не алкоголь предлагаю, ─ улыбнулся вампир. ─ Согласись, у четвёртой отрицательной изысканное послевкусие…

* * *

В класс мы вошли буквально со звонком, когда я успела рассказать друзьям о содержимом шкатулки, а спустя пару минут пришёл и историк, находясь не в самом лучшем расположении духа. Не знаю, повлиял ли на его настроение «подарок» для меня или это было что-то другое, но вампир испускал такие гневные флюиды, что с его появлением в классе заткнулись все.

─ Достаём листочки и пишем проверочную по предыдущим темам. ─ Как удар плетью прозвучали его слова в тишине. Если бы это было произнесено в другом классе, на уроке другого учителя, возможно, последовали бы возражения, но в этом кабинете с этим брюнетом царило скорбное молчание. Мы с Кошкой лишь переглянулись, и она, как обычно, принялась писать мне послание в конце тетради.

«Переживает за тебя», ─явил мне белый лист.

«Иди ты на… биологию!» ─не осталась в долгу я.