Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая (СИ)

Каким-то шестым чувством я понимаю, что одна моя кровь не поможет ей выкарабкаться, и грустная усмешка появляется на бледных губах, подтверждая мои мысли.

- Когда ты поклялась мне, что сделаешь всё для спасения Инрема, я почувствовала себя, как никогда сильной, и это многого стоило, Рина. Но сейчас я освобождаю тебя от этой клятвы, маленькая лисичка…

- Да щас! - возражаю, на всякий случай отодвигаясь от богини. - Что нужно для твоего исцеления и почему никто из ваших не вмешивается?

- Потому что они не могут сюда попасть, - со злостью отвечает она, где-то находя в себе силы. - Он забрал у меня артефакт – сферу, под завязку напитанную силой, уничтожил священные дубы, и боги знают, что сделал с моим Хранителем. Именно сфера и магия деревьев питала меня и помогала создавать всё живое, но если жрец обратит эту энергию вспять… Мир будет полностью уничтожен. Выжжен, и я не уверена, что это не коснётся других миров.

- Я так понимаю, он об этом не знает? - интересуется парень, нервно вышагивая рядом, а затем, будто его ударили по головое идеей, застывает и идёт к выходу.

- Лекс? Лекс, не делай глупостей! - зовёт его сестра, однако он явно знает, что делает, поэтому я придерживаю Нелл за руку.

Никого не слушая, брюнет решительно доходит до двери, дёргая засов вновь полыхающими ладонями, и я вижу огонь, высекаемый его пальцами, только пламя чернеет с каждым новым движением, наливаясь той тьмой, что наверняка сейчас царит в его душе.

С неимоверными усилиями, Лекс отворяет преграду и с нечеловеческим криком: «Хрен вам всем, а не печеньки!» исторгает из себя огонь, ярким светом выплёскивающийся из его рук. Слышится жуткий визг, а потом вновь наступает оглушительная тишина, в которой слышно лишь то, как тяжело парень дышит.

Мы хорошо понимаем, что это был тот самый надлом, что оставила после себя смерть Женьки, да и вообще всё произошедшее, слишком долго копившееся в одном маленьком человеке.

- Ди, путь свободен, - говорит он, отдышавшись, а потом указывает на рощу. - Сможешь что-то с этим сделать?

Я подхожу осторожно и прежде чем взглянуть на испорченные деревья, крепко обнимаю друга, успокаивая его и позволяя просто вспомнить, что он не один, а следом подходит и Нелька.

- Я в норме. Просто выбесили.

- Сохрани этот настрой, - советует ведьмочка, стискивая брата, что есть силы. - А потом сможешь отдохнуть.

- Я тут подумал и решил, - глухо бормочет парень, утыкаясь в плечо брюнетки, - когда всё это закончится, я заведу себе енота и назову его Апокалипсис. Научу фокусам и поеду по миру. Он будет радовать меня, напоминая о том, что было… И армию скелетов я тоже себе организую.

- Конечно, - соглашается она. - Всё, что угодно.

Я всё же рискую и выхожу наружу, сразу замечая пепелище впереди и скрученные, словно от боли, дубы. Живого места на них совсем не осталось, да и магии никакой не чувствуется, но надежда во мне ещё теплится – в конце концов, когда нечего терять, можно пробовать любые безумства.

Впереди вдруг виднеется слабое свечение, и, прежде чем предпринять хоть какую-то попытку помочь роще, я делаю пару шагов, аккуратно переступая сквозь спутанные, иссохшиеся как мумии корни, а потом замечаю умирающего оленя. Кажется, это Хранитель Антаррэль, и он ещё жив, но это может измениться в любую минуту.

- Ребят, помогите!

Близнецы мигом добираются до меня, когда я присаживаюсь рядом с животным. Символ на его лбу уже слабо мерцает, и огромные глаза смотрят с мольбой – волшебное существо прекрасно понимает, что ему не выжить, а потому молчаливо просит закончить его мучения, да и чёрная, пузырящаяся рана не выглядит хорошо..

- Я попробую, - решет Лекс, даже не сомневаясь, что справится.

- Тогда не медли – я слышу нежить.

Твари недолго напуганы пожаром, что устроил для них парень, но пока не рискуют подходить близко, да и вряд ли им внушили нас убить. Как бы то ни было, олень в руках Лекса постепенно возвращается к жизни, и это становится настоящим чудом, когда его рога снова наливаются пусть и слабым, но свечением. Может, он сумеет спасти богиню?

Я облегчённо вздыхаю, подходя к одному из дубов. В душе такое смятение, но я очень стараюсь не думать о Нике и остальных, и вместо того, чтобы не впасть в тоску и безнадёгу, прислоняюсь к исполину, отчаянно желая услышать его хотя бы угасающее сердцебиение. Жду, напрягая слух на максимум. Тревожусь от тишины.

Но ожидания всё-таки оправдываются.

«Зима была такая долгая…» - хрипит дерево, ещё сражаясь за своё существование, и я, подобно ему,цепляюсь за эту ниточку.

Вливаю силу, чувствуя отклик, а потом начинаю чувствовать. Это как цепная реакция, в начале которой зарождается всего лишь маленький импульс, а за ним следуют уже новые, более сильные, мощные, только мне приходится почти полностью слиться сознанием с магическим деревом, отдавая себя.