Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая (СИ)

- Тебе кажется, - отвечает без привычной патетики, с которой обычно обвиняла меня во всех бедах, и я начинаю думать, что с ней не всё потеряно. Иллиана не упоминала о том, кому стоит доверять, а кому нет, но я и без её слов знаю, что таковых нет в моём нынешнем окружении. Тем не менее, совсем без общения трудно, и если перекинусь парой слов с девушкой, которая вроде как меня ненавидит, я ничего от этого не потеряю.

- Почему ты не своими подружками? - спрашиваю, пока мы привычно разминаемся перед основными занятиями. Моё самочувствие чуть лучше, чем до этого, и мне начинает казаться, что я чувствую свою магию где-то под кожей, но пока ей не прорваться, судить о дальнейшем успехе рано.

- У меня нет подружек, - огрызается тем временем Хэйлин с неожиданной злостью, и во всём облике охотницы ощущается глубоко спрятанный страх. Я даже незаметно тяну носом, пытаясь распознать его оттенки, наслаждаясь тем, что могу это сделать, но вся радость испаряется от мрачного предчувствия и запаха надвигающейся смерти. Девчонки вокруг резко затихают, а потом со всё возрастающим ужасом что-то выкрикивают, указывая наверх, и мы тоже поднимаем головы.

На пологой крыше, пошатываясь и держась за один из острых шпилей, стоит охотница, в которой я узнаю одну из «не подружек» Хэйлин. Даже отсюда на её коже виднеются чёрные ветки родового рисунка, добравшиеся почти до самых глаз, и боль девушки ощущается слишком сильно.

- Что с ней? - шепчу я, не в состоянии оторвать взгляд.

- Не выдержала силы своего энитири, - глухо отвечает охотница. - Слишком рано…

Все стоят и смотрят на то, как девчонка раздирает ногтями шею, глазеют на то, как ей больно, но никто из них даже не шевелится, чтобы позвать на помощь.

- Никто не собирается её спасать?

- Уже нет нужды, - роняет Хэйлин, и я замечаю блеск непролитых слёз в её глазах. - Рисунок её почти поглотил, а значит, разум уже не вернётся к ней. Никогда.

В это время к вопящей в агонии девчонке, едва не сорвавшейся с высоты, подходит Элайна. В её руках блестит кинжал, и я непроизвольно дёргаюсь вперёд, но меня останавливают.

- Мы ничем не сможем помочь, - шипит охотница, впиваясь в моё запястье под одеждой. - Нет смысла.

И я беспомощно смотрю, как тело охотницы, имени которой я даже не знаю, яростно сопротивляется, борется, но вскоре оружие попадает прямиком в уже отравленное её собственным ядом сердце, и она падает с крыши, разлетаясь пеплом до того, как коснуться земли. У меня в голове срабатывает триггер из осколков разных воспоминаний, самым ярким из которых выступает убийство мною Аскольда. Перед глазами тут же проносится его распадающееся серыми ошмётками тело, а потом меня словно дёргает куда-то в сторону, и я не понимаю, что происходит.

- Возвращайтесь к тренировке! - приказывает сверху наставница, и все охотницы нехотя подчиняются.

Я же так и застываю, оглядываясь по сторонам и стараясь отыскать взглядом то, отчего в венах вдруг разливается неприятная пульсация, а всё моё существо нестерпимо жаждет оказаться там, за пределами чёртова питомника, и я не могу быстро побороть это чувство.

- Увидела что-то? - вырывает меня из оцепенения голос Хэйлин.

- Если скажу, что меня туда тянет с непреодолимой силой, побежишь докладывать деду? - внезапно решаюсь на откровенность.

Она смотрит на меня в лёгком недоумении, а потом вновь становится той холодной стервой, к которой я уже почти прикипела душой, и говорит:

- Возьми себя в руки, принцесса. Никто тебя отсюда не выпустит!

Однако в её взгляде что-то, заставляющее не верить до конца в эту напускную ненависть ко мне, тем более, эмоции девчонки говорят как раз обратное.  Поэтому я просто следую совету, и мы продолжаем разминаться.

Чуть позже возвращается Элайна и сообщает, что мы свободны, и внутри меня разгорается неудовлетворение от того, что с нежитью поупражняться не удалось. Мне хотелось выпустить накопленные обиды и боль, что сидела взаперти, но разве я могла спорить в своём-то положении?

Не знаю, за то ли, что была такой сговорчивой или из-за беременности, мне теперь даже дозволяют есть в общей столовой, и когда я прихожу туда, в первое мгновение обстрел взглядами продолжается, но недолго. Здесь даже на еду отведено определённое количество времени, поэтому никто не хочет нарушать правила, тем более, за нами отовсюду наблюдают старшие охотницы, стоящие по углам угрюмыми тюремщицами.

Я стараюсь не глазеть ни на кого и, быстро осматриваю нехитрый обед, отмечая, что теперь могу почуять запах яда. Он везде – в ягодном взваре, в мясе и даже в хлебе, однако желудок против воли предательски урчит, требуя свою порцию, и я понимаю, что моя малышка всё это выдержит. Давай, Рина… Она же родилась здоровой, и никакая отрава не стала помехой.