Охотница на Лис (СИ)

— Будь проклят тот день, когда я позволил Лису запудрить мне мозги и записать в контрольные контакты только мой номер, — пробормотал мужчина себе под нос, паркуясь перед клубом, рядом в машиной охраны.

Как он и думал, никто не собирался грабить «Феникс». Вообще Игнат хотел бы посмотреть на тех умников, которым могло бы прийти такое в голову. В будние дни заведение было закрыто и там не то что денег — даже алкоголя не оставалось. Так что Васильев лишь посмеялся бы над этими «гениями».

Проверив все замки и убедившись, что всё в порядке, мужчина отпустил охрану. А сам, вздохнув, поплёлся к своей машине. Было жаль потерянного времени, которое он мог бы провести с большей пользой. В такие минуты Игнат жалел, что в действительности не работал барменом. Тогда в ответ на такие вызовы он мог бы разводить руками в стороны и предлагать смешать охране коктейльчик. Не жизнь, а сказка.

Мысленные стенания брюнета прервали извне. Два парня самой что ни на есть обыкновенной наружности приблизились к мужчине, и один из них развязным тоном поинтересовался:

— Эй, дядя! Закурить не найдётся?

Игнат поморщился. Он был свято уверен, что такие «подкаты» давно канули в небытие. Но, его и тут ждало разочарование, поскольку живое подтверждение стояло перед ним и мерзко улыбалось.

Вздохнув, мужчина произнёс:

— Ребят, шли бы вы. Не до вас, честное слово. Давайте в другой раз поболтаем.

Гопники, однако, уходить не хотели. Сделав свои выводы, они приблизились к Игнату ещё на шаг.

— Значит, не найдётся, — с притворным сожалением отозвался один из них.

Хмыкнув, брюнет окинул их полным раздражения взглядом. Парнишки, хоть и были еще совсем «зелёными», обладали весьма мощными формами, и, в принципе, могли представлять некоторую угрозу для здоровья. Игнат, тем не менее, их не боялся — и не таких на место ставил, за годы работы в клубе случалось всякое.

Так что, шагнув к ним навстречу и сжав в кармане ключи от машины (первое правило уличных драк — горсть монет или ключи дают преимущество, утяжеляя кулак), нарочито небрежно поинтересовался:

— Парни, вам лет-то сколько? Не стыдно к взрослым дядям приставать?

Ему ответили, но весьма своеобразно. Неожиданный удар в затылок обрушился, как гром среди ясного неба. Игнат, глухо охнув, рухнул на мокрый и грязный асфальт, чувствуя, как в виске пульсирует боль. «Твою мать, этих ублюдков оказалось трое», — мелькнуло у него в мыслях, прежде чем он ощутил новый удар — на этот раз в живот. Сцепив зубы, Васильев попытался подняться, но был опрокинут навзничь мощным ударом в челюсть.

Как Игнат не потерял зубы — лично для него оставалось загадкой. Потому что били эти отморозки мощно и точно. Живот, ноги, лицо, грудь — быстрые, чёткие и выверенные удары, каждый из которых был, как вспышка света. После четвёртого Васильев уже оставил попытки подняться и просто решил переждать, прикрыв жизненно важные органы.

Всё проходило в тишине — гопники не улюкали и не подбадривали друг друга. Они просто методично и даже как-то механически избивали мужчину. Игнат же молчал, не желая доставлять им удовольствия, и просто пережидал, надеясь, что он не отключится от боли и кровопотери. А в том, что она была, мужчина не сомневался — чувствовал, как алая липкая жидкость стекала по его лицу и рукам, орошая асфальт.

Наконец, после почти двух десятков ударов (Игнат считал их как-то на автомате, словно это могло помочь ему отвлечься), парни выдохлись. Пнув еще разок, но уже не сильно, а скорее просто ставя некую точку, они ушли. Не взяв ни деньги, ни телефон — они просто бросили мужчину на асфальте и убежали, негромко посмеиваясь. Один, правда, избиением решил не ограничиваться. Подняв с асфальта увесистый камень, он кинул его в лобовое стекло машины Васильева. Звон битого стекла потонул в визге сигнализации.

— Ты сдурел? — крикнул один из гопников, — Мы так не договаривались!

— Ну и что? — отозвался его подельник, — Так даже веселей!

— Заткнулись! — рявкнул третий, — Валим отсюда, пока на шум не сбежались зрители!

Всё это Игнат слышал словно из-под толщи воды. Его сознание грозило уплыть, но он всеми силами пытался не допустить этого. Онемевшими от холода и боли пальцами он пытался нашарить телефон, но у него ничего не выходило. Каждое движение причиняло невыносимую боль, и заставляло его рвано дышать через нос, сдерживая стон.

«Соберись, тряпка», — мысленно велел он себе, не оставляя попыток. Но разум уже сдался, и прежде, чем Васильев успел хоть что-то сделать, его накрыло очередной волной боли, и он провалился в столь приятное, но такое ненужное небытие.

глава двадцать вторая

Глава двадцать вторая

— Останься…

Уже в пятый раз шептал мне это Елисей тоном змея-искусителя, подкрепляя свои просьбы нежными поцелуями в шею. Я стойко сражалась с ним и была даже почти горда собой. Потому что в очередной раз мотала головой, также тихо отвечая:

— Мне нужно домой.

— Что тебе там делать? — поинтересовался Воронцов, — Там ведь нет меня.