Охотница на Лис (СИ)

— Что значит «чтобы позлить меня»?

Марина говорила всё тише, и лишь близкие люди знали, что это было отнюдь не добрым знаком. Громкость голоса Андреевой была прямо пропорциональная её агрессии. Иными словами, если девушка кричала — чаще всего, она остывала уже через минуту. Но если голос её опускался до шепота — можно было начинать судорожно листать справочник похоронного бюро и заказывать себе гроб.

Игнат, однако, об этом не знал. Поэтому, он просто пожал плечами:

— То и значит. Я немного разозлился на тебя, куколка, и решил таким образом проучить. А Алина согласилась поучаствовать в этой авантюре. И стала невинной жертвой твоей ревности. Или ты думаешь, я хотя бы на секунду поверил, что в бассейн она свалилась случайно?

Макарова, бросив быстрый взгляд в сторону рыжей, невольно сглотнула. Девушка напоминала демона мести — в её глазах горел дьявольский огонь, губы скривились в злобной усмешке. Со стороны Алине даже показалось, будто волосы Марины топорщатся, на манер змей. Девушка читала в какой-то книге, что Медуза Горгона была рыжей*, но ей даже в голову не приходило, что она может когда-нибудь встретиться с ней в реальной жизни.

Раньше Игната почувствовав, что дело пахнет керосином, Алина поднялась на ноги, и, проблеяв что-то вроде:

— Ну, не буду вам мешать, — бочком прокралась в открытую дверь кухни, оставив недопарочку наедине.

Марина продолжала сверлить Игната взглядом. Она чувствовала, что вот-вот достигнет своей точки кипения, и тогда полетит чья-то голова. И не только она — Васильеву грозило расстаться со всеми важными частями тела. Мужчина же, явно не чувствуя угрозы, помешивал в кружке кофе.

Видимо, сообразив, что молчание немного затянулось, Игнат поднял глаза на Марину и с усмешкой спросил:

— Может, уже скажешь что-нибудь?

И всё, последний рубеж был пересечен. Марина словно услышала, как у нее в голове что-то щелкнуло, и чувство меры, а заодно и самосохранения, махнули ручкой и усвистели, пока и им не досталось на орехи от их хозяйки.

— О, я скажу, — едва слышно произнесла девушка, поднимаясь на ноги, — Мне много что нужно тебе сказать, милый.

После чего, схватив со стола кружку с остатками Алининого чая, выплеснула их на Игната. Свой кофе она всё же пожалела. Хоть рыжая и была не уверена, что ей удастся его допить.

Игнат вскочил, как ошпаренный, хотя больно ему не было — напиток уже был едва теплым. Однако, чувствовать, как сладкая липкая жидкость стекает по его черному пуловеру, склеивая ткань и кожу, было неприятно.

— СДУРЕЛА?! — заорал Васильев, хватая со стола рулон с бумажными полотенцами и промакивая мокрую ткань.

— Я сдурела?! — в тон ему отозвалась Марина, сжимая руки в кулаки, — Ты что за игры тут устроил, идиот? С чего ты вообще взял, что я ревную?! Ты кто такой?!

Против воли мужчина усмехнулся и, протянув Марине руку, произнес:

— Игнат Васильев, твой парень. Приятно познакомиться.

Андреева чуть не задохнулась от такой наглости. Игнат с некоторой тревогой наблюдал за тем, как её лицо сперва краснеет, потом синеет, а после приобретает мягкий зеленоватый оттенок. Но, справившись с собой, рыжая лишь прошипела:

— Какой, нахрен, парень?!

Мужчина самодовольно улыбнулся:

— Самый любимый, конечно.

— Ты псих? — прямо спросила девушка, чувствуя, как остатки терпения покидают её, — Или суицидник? Чего добиваешься?

— Просто хочу, чтобы ты, наконец, уже признала, что я тебе нравлюсь, — с усмешкой отозвался Игнат.

— Да мне плевать на тебя! — крикнула Марина, — Втемяшь это уже в свою дурную голову! ПЛЕ-ВАТЬ! Да будь ты хоть самым последним мужчиной на планете, я бы…

Но договорить девушка не успела — устав от бессмысленного, на его взгляд, разговора, Игнат притянул девушку к себе и смял её губы в довольно агрессивном поцелуе. Он пытался действовать мягко и сдержанно, но Марина отчаянно сопротивлялась — молотила руками по его груди и пыталась вырваться. Однако, сильной и могущественной Андреева была лишь на словах — к сожалению, физическое превосходство оказалось на стороне мужчины. Прижав её к себе и запустив одну руку в её густые медного цвета локоны, он продолжал атаковать её губы, стирая всё остатки агрессии.

Марина не понимала, какого черта происходит, и почему это ей нравится. Она упивалась этими незнакомыми ощущениями — когда вся власть сосредотачивается в чужих руках. Её это одновременно и пугало и манило — то, как действует на неё присутствие Игната и его вполне конкретные действия. Однако, рыжая отчаянно сопротивлялась тому туману, что окутывал её разум, не позволяя ему взять верх. Но и тело предало её — в какой-то момент Марина, вместо того, чтобы оттолкнуть наглеца, вцепилась пальцами в мягкую мокрую ткань его пуловера, притягивая его еще ближе, словно стремясь задушить в своих объятиях. Хотя, может, в этом и заключался её план.

Когда легкие начали уже практически гореть от нехватки кислорода, Игнат оторвался от столь желанных губ, с долей удовольствия отмечая, что они чуть припухли и покраснели от его действий. Заправив за аккуратное ушко Марины прядь её волос, Васильев негромко спросил: