Охотница (СИ)

- Э... Не помню, - созналась я. - Какая-то там «Плаза».

- Да, - после короткой паузы кивнула она. - Я тоже не помню.

Я невольно усмехнулась. Проверить меня не на то, что я знаю, а на то, чего не знаю - это она неплохо придумала.

- Зато помню название соседнего, - добавила она. - «Принцесс Плаза».

- Да, да. На ней ещё такая корона была стилизованная на крыше. Но мне она больше напоминала шутовской колпак.

Мы посмотрели друг на друга уже без прежней враждебности, но с некоторым замешательством. Похоже, обоюдный план припереть самозванку к стенке и вытрясти из неё правду разваливался на глазах. Окажись здесь третейский судья, ему было бы весьма трудно вынести вердикт, так кто же из нас, собственно, самозванка.

- Шрам. От царапины, - она протянула мне левую руку. - От той самой Пуси на память.

Я молча повернула свою левую ладонь тыльной стороной вверх. Едва заметная белая ниточка пересекала кожу поверх вены.

Ещё некоторое время мы увлечённо сравнивали наши руки, а потом и прочие части тела. Я опознала похожие шрамики на наших руках, как собачий укус, а она - следы на наших правых лодыжках, как имеющий аналогичное происхождение. Дальнейший осмотр выявил, что и родинки у нас совершенно одинаковые. И плоский ноготь на среднем пальце - когда-то я, пытаясь забить гвоздь, долбанула по нему молотком, да с такой силой, что он сошёл. И одинокий жёсткий волосок на подбородке.

- Но не потерянные же мы однояйцовые близнецы? - сказала она после нового приступа обоюдного замешательства.

- С одинаковыми шрамами?

- А что? Я слышала, что если близнецов разлучают в детстве, то после встречи обнаруживается, что у них похожие биографии. Вплоть до имён жён и мужей.

- И одинаковых злобных собак, кусающих за одно и то же место? И потом, тогда уж семьи-то у нас всё-таки должны быть разными.

Вторая Женя кивнула, кусая губы. Я лихорадочно пыталась придумать вопрос, на который никто, кроме меня точно не смог бы ответить.

- Первый приезд в Париж. Помнишь? Тогда я пошла вечером гулять по бульварам. Какую песенку я при этом мысленно напевала?

Она моргнула, явно не сразу вспомнив, но потом всё же ответила:

- Сначала «Non! Rien de rien» [«Нет! Ни о чём» (фр.)], потом - «Pardonne-moi ce caprice d'enfant» [«Прости мне мой детский каприз» (фр.)].

Я медленно кивнула. Да, об этом я не рассказывала никому. И песни тогда звучали исключительно у меня в голове, я их даже под нос не мурлыкала.

- Ладно, - она сжала и разжала кулаки. - Теперь моя очередь. М-м... В подростковом возрасте я попыталась сочинить стихи. «Привет тебе, серый и ласковый зверь...» Какая вторая строчка?

- «Решай же судьбу молодую», - буркнула я, чувствуя, что краснею. - Да ладно, всё равно из этого ничего не вышло.

Она кивнула, так же смущённо усмехаясь. Да, свой первый и единственный опыт стихосложения я не только никому не показывала, но и вообще постыдилась записывать на бумаге. Ибо его вполне хватило, чтобы понять - стихи мне сочинять противопоказано.

Мы опять помолчали.

- Ладно, - сказала я наконец, - ладно. Пусть мы полностью идентичны, и воспоминания у нас общие. Но в какой-то точке они должны расходиться? Раз нас двое - значит, когда-то они разделились?

- И это случилось недавно, - кивнула вторая Женя. - Та процедура? У Петра Викторовича?

- Скорее всего. После неё я в первый раз тебя и увидела.

- А я тебя. Но не сразу, а пару дней спустя. А эти два дня я спокойно прожила дома с мамой и папой. А ты где была в это время?

Я открыла рот - и запнулась. Велик был соблазн сказать - дома, как и ты. Но в том-то и дело, что я не могла со стопроцентной уверенностью утверждать, где я была, и что делала в этот период. Я его просто не помнила.

- Не знаю, - призналась я. - Меня ограбили. Брызнули в лицо какой-то гадостью, и у меня провал в памяти на эти два дня.

- Или тебя просто не было, - с торжеством заключила она. Я подавленно промолчала. Я не верила в то, что я - откуда-то взявшийся двойник, но крыть в эту минуту мне было нечем.

- Может, всё же выпьешь чаю? - с великодушием победительницы предложила Женя, и когда я кивнула, поднялась. - Но хоть саму операцию-то помнишь?

- Нет. Вот как мы с Максом на него ехали - помню. Они с Петром Викторовичем выдернули меня из гостей. Мы были тогда у Захаровых...

- У Захаровых? - она обернулась от чайника. - У Маргариты и Валерия?

- Ну да.

- Вы были у них в гостях? Они же с папой друг друга терпеть не могут!

- А ты что, сама не помнишь?

Она помолчала с минуту. Потом сказала:

- Нет.

- Ага, - я почувствовала, что вновь обретаю ускользнувшую было почву под ногами. - А что помнишь? Сам обряд обретения новой способности помнишь?

- Да.

- А перед ним что? Что-нибудь в тот день?

На это раз Женя молчала довольно долго. Чайник успел вскипеть, и она налила две чашки и села напротив, прежде чем наконец ответила:

- Выходит, что в тот день - ничего.

- А что последнее перед тем?

- Боулинг на Пашкином дне рождения.

- Это же дня за два перед тем, - вспомнила я. - Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.

- Но мой раньше!

- И что?