Охотница (СИ)

В чём-то я оказалась права – спорить со мной отец действительно не стал. «Что ж, я подожду», – только и сказал он. Я ушла, чувствуя себя победительницей, но... Через полгода оказалось, что мой мудрый папа как в воду глядел. Войдя как-то не вовремя в Володину гримёрку, я убедилась, что его отношение к крутившимся вокруг него экзальтированным поклонницам, которых мы, случалось, вдвоём высмеивали, меняется как по волшебству, стоит ему остаться с кем-то из них наедине. Я в ярости дала ему пощёчину и после непродолжительного, но бурного выяснения отношений вылетела из гримёрки. Но при этом я ещё сначала думала, что это ненадолго. Что мы ещё помиримся, что он придёт просить прощения, и я, помытарив его для порядка, прощу, разумеется, при условии, что он больше ни с кем и никогда... Три ха-ха. Кажется, Володька, обретя свободу, только обрадовался. Во всяком случае, после этого он отбросил всяческий стыд и принялся менять пассий чуть ли не ежедневно. Подруги, бравшиеся с ним поговорить – сама я из гордости приближаться к нему отказывалась – докладывали, что он подвёл под свою неразборчивость целую философию: дескать, творческому человеку необходимы новые впечатления, застой губителен, и так далее.

В это время папа снова начал приглашать в наш дом Макса. Вежливого, предупредительного Макса, готового красиво ухаживать и ни словом не заикавшегося о моём фиаско в личной жизни. И когда я в конце концов окончательно убедилась, что с Володькой мне ловить больше нечего, я согласилась пойти на свидание с Максом. Главным образом для того, чтобы не чувствовать себя такой оплеванной и доказать всем, и Смирнову в первую очередь, что у меня и без него всё будет зашибись.

С той поры прошло уже несколько лет. Макс всегда был рядом, но о его матримониальных планах напрямую речь не заходила. Все ждали, когда я закончу обучение. Но вот универ остался позади, и мне, видимо, следовало в скором времени ждать предложения. Возможно, уже завтра. И я, честно говоря, уже почти приняла эту перспективу, почти уже считала Макса своей собственностью. Ну да, особой любви нет, но и без любви люди живут, среди состоятельных людей брак-договор – это норма. Мы стали друзьями, мама говорит, что это уже немало, что брак, основанный на дружбе и уважении, прочнее брака по страстной любви, а её житейскому опыту я привыкла доверять...

И всё же мысль, что Макс фактически женится на «ДомКвартВопросе», а меня возьмёт в качестве неизбежного приложения, моё самолюбие изрядно царапала.

Расстались мы у подъезда. Подходя к лифту, я встретила соседку с нижнего этажа.

– Так виделись же, – сказала она в ответ на моё приветствие, хотя я была уверена, что сегодня её ещё не встречала.

Я повернулась перед зеркалом и окинула себя пристальным взглядом. Нет, пожалуй, это платье слишком парадное, нужно что-то поскромнее. Маленькое чёрное я уже надевала неоднократно, ещё одно, чёрное с кружевами, пожалуй, слишком открытое – в нём будет просто холодно, особенно в холле. Знаю я этот Дворец Молодёжи, где ставят мюзиклы, там прямо из холла выход на улицу, и там же будет устроен и гардероб, и буфет. По той же причине я забраковала ещё несколько вариантов. Висевшие у меня в шкафу подходящие платья кончились, и я решительно направилась в родительскую спальню, к которой примыкала небольшая гардеробная. Многое из своей то и дело пополняющейся коллекции одежды и туфель я хранила там.

В конце концов выбор был сделан в пользу синего, довольно закрытого платья, к которому хорошо подошла жемчужная нитка и серьги, привезённые мной из Черногории. И чёрные лодочки из Праги. Парикмахера и маникюршу я посетила днём, так что возиться с причёской и руками нужды не было. И хорошо, потому что едва я закончила краситься, в дверь позвонили. Открыла мама, я услышала приглушённые голоса из прихожей, потом в мою комнату постучали.

– Отлично выглядишь, – оценил Макс.

– Спасибо.

– Марина Борисовна, – Макс повернулся к задержавшейся в прихожей маме, – вы не против, если я украду вашу дочь на сегодняшнюю ночь? Под мою ответственность.

– Да уж крадите, – рассмеялась мама. Я промолчала, хмыкнув про себя, как ловко Макс повернул дело, выставив его уже решённым. Впрочем, если бы я не хотела, мне ничто не мешало бы запротестовать. Однако зря я, что ли, столько времени прихорашивалась?

На лифте мы спустились на подземную парковку. Макс припарковал свой «БМВ» там, где я раньше ставила свой «фольксваген». Парковка была пуста, только вдали маячила одинокая фигура, быстро, впрочем, скрывшаяся за рядами машин. Макс галантно распахнул дверцу, и я попыталась нырнуть внутрь с подсмотренной в зарубежных фильмах элегантностью – сначала сесть на сиденье и лишь потом забросить ноги в салон. Получилось, честно говоря, не очень.

Машина тронулась и поползла к выезду на улицу. Свет фар зашарил по подземному помещению и на какой-то миг в него снова попал человек – скорее всего, тот же самый. Вернее, та же самая, потому что, хотя она резво отпрыгнула в сторону, я всё же разглядела, что это была женщина. В брюках и коричневой кожаной куртке.