Охотница (СИ)

Я виновато приглушила свечение своего тела – наш аналог вздоха раскаяния. Да, конечно, в словах Рахефа был резон. Я действительно слишком долго носила Личину. Когда мы, Охотники и Материалисты (я невольно улыбнулась, вспомнив, что в мире, который я только что покинула, в последнее слово вкладывается совсем иной смысл), вселяемся в скопированные с жителей материальных миров тела, мы также получаем их память. Создание Личин когда-то было огромным шагом вперёд – раньше для выхода в другие миры из Пустоты нам требовались тела жителей этих самых миров. Причём тела не пустующие – лежащие в коме, например, не годились, и сумасшедшие тоже, ведь дефекты работы мозга сказывались и на новом жильце. Обладатель тела и «подселенец» неизбежно сталкивались и хорошо, если они могли договориться между собой и какое-то время мирно просуществовать вместе. Но нередко начинались конфликты, и ничем хорошим это не заканчивалось.

С изобретением Личин проблема была решена. Мы получили возможность выходить в материальный мир и при этом чувствовать себя там как дома – память, вместе с телом скопированная с местного жителя, прекрасно информировала нас о состоянии дел. И пока Портал был открыт, пока мы получали постоянную подпитку из Пустоты, две памяти, своя и чужая, существовали в нас параллельно, позволяя при необходимости обращаться к любой из них. А вот если Портал захлопывался, настоящие воспоминания гасли. Я так толком и не поняла, почему – наши учёные это объясняли, но я никогда не была сильна в науках. Но факт оставался фактом: если пришелец из Пустоты оставался в материальном мире без связи со своей родиной, с его разумом начинали происходить изменения. Если он был в теле местного жителя, то сознание «подселенца» начинало угасать, вытесняться «хозяином», и постепенно гибло совсем. Раньше то же самое происходило и с теми, кто был в Личинах, но недавно удалось их доработать, снабдив дополнительным источником энергии, и теперь обитателю искусственно созданного тела грозила только потеря настоящих воспоминаний. Именно это со мной и произошло.

Однако, хотя Личины спасли нас от войны с чужими личностями, кое-какая опасность всё же оставалась. Два набора воспоминаний, каждый из которых воспринимается как подлинный – для психики это, мягко говоря, нездорово. А уж если с каждой новой Личиной ты получаешь новую память, которая воспринимается как своя – то тут и свихнуться недолго. Лично я относила уже с десяток разных Личин и могла подтвердить – пробыв в них достаточно долго, даже без разрыва связи через некоторое время начинаешь сомневаться в том, кто же ты на самом деле. А потому каждому вернувшемуся из другого мира домой полагался длительный отдых. Нужно восстановить старые связи и привязанности, вновь проникнуться духом и прелестью нашего мира – мира Пустоты и парящих в ней городов-Островов – вспомнить всё, что меня здесь радует и огорчает... Вспомнить и осознать, что я не Женя Белоусова, я – Альсуль Хэо Иэни. Чтобы потом быть готовой принять новую порцию чужой памяти – и суметь от неё дистанцироваться.

Всё это так... Но ведь теперешний случай – исключительный. К тому же я хотела использовать ту же самую Личину – то есть никакого резкого перехода от одних воспоминаний к другим не будет. Но если я даже своего Наставника не смогла убедить отпустить меня обратно – что уж говорить о Наставническом Совете.

– Вы же знаете, Рахеф, что для меня это личное, – сделала я последнюю безнадёжную попытку. – Там осталась моя подруга. Я должна ей помочь... и потом я подобралась к преступнику ближе всех. Как бы там ни было.

– Но он сбежал, и теперь, боюсь, придётся начинать всё сначала. Ты будешь в равном положении с остальными Охотниками. Если, конечно, – Наставник внимательно посмотрел на меня, – ты сказала нам всё.

– Всё, – твёрдо повторила я.

– И не думай, будто у меня за Диссос душа не болит. Не ты одна поддерживала с ней близкие отношения, так что, поверь, её нынешнюю носительницу будут искать со всем усердием.

Если бы я в этот момент дышала, то обязательно бы вздохнула. Спорить с Рахефом было очень сложно.

Мы перемещались вдоль одной из улиц Радужного Острова. Здесь находилась штаб-квартира Охотников, так что все мы, входившие в Братство, жили на этом острове. Я машинально отметила, что за время моего отсутствия улицу перестроили. Вернее, поправила я себя, переформировали. Обычное дело для Островов, но когда возвращаешься из другого мира, первое время удивляешься, насколько же всё у нас изменчиво.

– Твой дом не трогали, – Наставник безошибочно угадал мои мысли. – Я специально попросил Формировщиков спланировать так, чтобы он вписался в новый ансамбль.

– Спасибо, Наставник.

– Не за что, Хэо. И если тебе захочется обсудить то, что с тобой произошло – не просто доложить, а обсудить с другом – ты знаешь, где меня найти.

– Конечно. Я признательна.