Охотница за нечистью. Часть 1 (СИ)

Бывает так, что иногда эмоции переполняют, подобно тому стакану с налитой водой под завязку. Ещё капля и всё – эмоциональный взрыв. Можно рыдать, кричать, ненавидеть весь мир и себя вместе с ним.

Но бывает ещё так, когда эмоции душат тебя внутри и нет сил выпустить их наружу. Так было и с Мирославой Вьюжиной.

Девушка лежала на кровати, завернувшись комочком, в позе эмбриона. Ни слёз, ни истерик, ни проклятий, а лишь тишина. Открытые глаза, стеклянный взгляд, скорей всего она даже ни о чем не думала.

За дверью комнаты сидела Кристина, опершись об косяк, она долго что-то бормотала, толи успокаивала, толи злилась — непонятно. А потом девушка замолчала и стала прислушиваться к дыханию Миры.

Уставший после ночной битвы Артём быстрым шагом добрался до комнаты Вьюжиной. Увидев Кристину, сидевшую на полу, он внимательно посмотрел на неё, задавая немой вопрос.

«Как она?»

На что Тина только отрицательно помотала головой. Радов опустил взгляд и зашел в комнату. Разувшись, он лег на кровать и притянул девушку к себе.

Мирослава, развернувшись, уткнулась лицом в его грудь и глубоко вдохнула. Артём обнял её и успокаивающе погладил по волосам.

***

Заупокойную мессу для погибших провели через два дня. Кристина Ивашкова ещё никогда не видела стольких людей, облаченных во всё черное.

Атмосфера траура витала всюду, куда бы она не пошла.

Постучав в комнату Миры, она стала ждать ответа. Артём не оставлял Мирославу всё это время, а сама девушка за два дня не произнесла ни одного слова.

Радов открыл дверь и, посмотрев на Тину, тяжко вздохнул.

— Его похороны, — не в силах Ивашковой было произнести имя Вьюжина, — они начали мессу.

— Она не пойдет, — прошептал Радов.

Из комнаты послышался падающий звук, парень, обернувшись, увидел блондинку лежащую на полу. Подбежав, он попытался помочь ей встать. Мира, вывернувшись из протянутых рук, произнесла:

— Я сама! — она не ела, не пила и не ходила несколько дней, тело было слишком ватным, шатаясь, Мира посмотрела на Артёма. — Не кремируйте его...

— Когда я умру, то похороните меня не в семейном склепе, — сказала как-то Вьюжина.

— Почему?

— Здесь просто ужасно. Не хочу, чтобы это стало моим последним домом.

— Если так… то я тоже не хочу. Похороните меня где-нибудь в Королевском саду, — Мира знала, что брат говорил серьезно.

— Похороните его тело в Королевском саду, — просила она, сжимая челюсти, намерено причиняя себе боль, чтобы удостовериться, что это не сон. За последние дни ей часто снились странные сны. Сны о том, как оба её брата были живы.

Артём посмотрел на любимую, наклонившись, он поцеловал её в лоб и произнес:

— Я скоро буду.

Выйдя вместе с Кристиной из Дворца, он больше не проронил ни слова. Подойдя к отцу и матери Мирославы, Артём договорился о том, чтобы последним домом Антона Вьюжина стал Королевский сад.

***

Восстание было приостановлено на рассвете, полегло более пятидесяти охотников и где-то столько же эльфов, вампиров, фейри, оборотней и мерзких существ.

Кремация охотников происходила во дворе Королевского Двора на обозрение всех выживших.

Ужасное зрелище. Сгорающая плоть, дым, развевающийся по ветру, и рыдания. Один охотник за другим, казалось, это будет продолжаться вечно. Но огонь был магическим. Момент, и тела сгорали на глазах, родственники только прах успевали забирать. Противно, кощунство.

— Requiem aeternam dona eis, Domine*, — произнес свои прощальные слова усопшим Александр Радов.

Вьюгу хоронили отдельно ото всех. Неимоверных усилий требовалось Артему, чтобы добиться желания Мирославы, но он это сделал, и парня похоронили в Королевском саду.

Дима, подойдя к сестре, обнял её за плечи и прошептал на ухо:

— Ты в порядке?

Была ли она в порядке? Погиб её друг, она сама лично убила того, кого считала товарищем, и узнала кое-что, что полностью перевернуло её мировоззрение. Она была виновата во всем этом. Восстание нечисти случилось из-за неё.

— Да, — соврала Тина.

***

— Как твоя семья? — спросила Ивашкова у Князева.

Они сидели на ступеньках подвального склепа Дворца.

— Нормально, насколько это возможно, — пожав плечами, сказал он.

— А ты как?

— Не знаю, — прошептал он.

***

Сумерки сгущались, звезды стали мерцать всё ярче. На похоронах, как ни странно, не было дождя. Даже наоборот, солнце светило ярче прежнего, птицы пели серенады, а листва едва шумела от порывов ветра. Так печально красиво, так монотонно, так дивно тихо и запредельно громко.

Так хотелось стать посередине всего этого действия и кричать, кричать громче, чем когда-либо, но Кристина молчала. Она почти не помнит, как отстояла службу, не помнит, как её успокаивал брат. Нет, не для утешения сестры, а успокаивал он сам себя.

Многие его товарищи погибли, дети, женщины и просто хорошие люди.

Сейчас Ивашкова гуляла по островку Франции, пытаясь потеряться в себе. Усевшись на лавочку, она стала смотреть на бушующие море, даже не надев бируш. Сейчас ей было абсолютно всё равно.

Она зациклилась на одной точке, взгляд её затуманился, полностью абстрагировавшись, Кристина не заметила, как уже несколько минут её настойчиво зовут.