Охотница за нечистью. Часть 2 (СИ)

Погладив по листикам тигровую лилию, девочка посмотрела на свои пальцы, на которых осталась пыльца. Улыбнувшись, она решила возвращаться к маме, которая всё это время настойчиво звала её. Подняв свою голову, девочка увидела нависающую старую даму над её маленьким телом.

— Тебе не говорили, дитё, что опасно бродить одной по пределам Загадочного леса? — хриплый голос старухи напугал её, отступив на несколько шагов, она оперлась об кору дерева и стала судорожно оглядываться в поисках мамы.

— Жемчужинка?! — обхватив дочку за плечи, женщина дернула её к себе и диковинно округлила глаза, когда увидела с кем только что разговаривала её кровинка.

— Эльфы, — сморщив нос, произнесла старуха в отвращении.

Не считала слепая дама этот народ таким уж просвещенным, он казался ей странным и непокорным.

— Пошли, дочка, — подталкивая девочку за свою спину, шептала женщина, пытаясь не смотреть в белые зрачки старухи.

— Не переживайте, эльфы. Я не причиню вам вреда, — заверила их слепая женщина.

Поднеся свою руку к лицу маленькой девочки, она улыбнулась и коснулась её щеки, но только как жилистая рука затронула румяную кожу, усмешка сползла с лица. Распахнув широко свои слепые глаза, она застонала от боли и резких проявлений картинок, вертящихся у неё в голове. Видения, которых ей так не хватало, дополнительные пазлы раскрывающие всю картину, наконец, сложились.

— Нам надо поговорить, — опустив голову, прошептала Ибсен и посмотрела на маленькую девочку таким взглядом будто и вправду её видела.

Мэрит, резко хватая воздух ртом, подорвалась с кровати. Вся вспотевшая ото сна, навеянного воспоминанием из детства, она подошла к умывальнику, сделанного из панциря черепахи и налила внутрь воды из кувшина. Умывшись, эльфийка стянула с себя пеньюар и накинула платье-халат на завязках, который обычно надевала для занятий с матушкой Хэй.

Схватив свои дневники для записей, она закрыла двери домика и вышла на крыльцо, ступив на мостик, объединяющий её дерево и дерево старшего брата, Мэрит прошмыгнула в дом Хакона.

Войдя без стука, она увидела своего брата, сидевшим за письменным столом и разглядывающим карты из человеческих пределов.

— Тебя учили стучать? — грубо поинтересовался брат, отрываясь от карт.

— Отец уже дома? — пропуская замечания Хакона мимо ушей, спросила девушка.

— Нет, — покачав головой, парень вернулся к созерцанию карт.

— Мне надо на торфяные болота, Хакон, — решив брать быка за рога с напускным видом, будто ничего особенного она не сказала, произнесла Мэрит.

Брат девушки, даже не поднимая очей, прыснул со смеху и покачал головой:

— Ну да, конечно.

— Отец бы мне разрешил! Это для поисков новых трав! Мои закончились, — помотав дневником перед лицом Хакона, где она вела учет своих трав, сказала эльфийка.

— Отец бы тебе никогда не разрешил отправиться на торфяные болота одной. Не выдумывай, — отмахнувшись от сестры, парень смотал карты.

— Я не одна. Я с матушкой Хэй, — даже не краснея ото лжи, произнесла девушка.

Повернувшись спиной, эльф пробурчал:

— С матушкой, наверное, можно.

Потом опомнившись, он обернулся, но вот только сестры уже и след простыл.

— Только это ещё ничего не означает… — обреченно опустив руки, кинул он вслед Мэрит, которая уже совершенно точно его не слышала.

Девушка, выбежав из домика брата, зашла к себе и кинула на стол свой дневник, распахнувшаяся записная книжечка вещала её ровным почерком о том, что запасов трав у неё хватит ещё на несколько месяцев, а то и больше. Закрыв дневник, Мэрит спрятала его под подушку и, схватив сумку с едой и прочими принадлежностями, она направилась на торфяные болота, подсчитав, что к вечеру должна уже вернуться.

***

Проснувшись утром от холодного порыва закружившей вдруг метели, Кристина огляделась вокруг.

Единственным человеком, который бодрствовал, конечно же, была Мирослава. Тина уже и отвыкла от тех времен, когда девушка вставала тогда, когда солнце находилось во всей своей красе — в обед. Теперь же Мира не спала вообще. Просто не могла. Только как она проваливалась в темноту сна, её заполняли чувства, которые она была не в силах перенести.

— Смотри, вьюга началась, — укутавшись плотней в плед, сказала Мира. Она сидела возле погасшего костра и веточкой подковыривала угольки, расковыривая их на золу.

Снег запорошил её белокурые волосы, но девушка даже не пыталась стрясти его. Вместо этого она шмыгала красным носом и очень медленно моргала ресницами покрытыми инеем. Взгляд Мирославы был сосредоточен на созерцании последней тлеющей искорки…

— Я ненавижу снег! — сетовал Антон, попивая «Джек Дэниэлс» и запрокидывая голову назад, облизав горлышко, он протянул бутылку сестре.

Мира с готовностью приняла выпивку, кивнув брату головой в благодарность, она допила оставшийся виски.

Сидели Вьюжины на холодной керамической плитке в семейном склепе в подвале Королевского Двора. Мирослава смотрела на двери фамильного склепа династии, верней на герб её семьи — белый волк, гордовито воющий подле вычурной буквы «В».

Девушка, улегшись на пол, закрыла глаза.

— Откуда такое пренебрежение к снегу? — спросила она.