Охотница

– Ты заказала что-нибудь?

– Нет. А что ты хочешь?

– Пиво, – говорит он подходящему к ним бармену, – средней крепости. А у тебя, Тереза, наверно, скидка, как для всех служащих отеля?

Бармен дружески смотрит на нее.

– Вы работаете в отеле? – спрашивает он.

– Нет, – отвечает она решительно, чтобы прекратить разговор на эту тему. – И мне тоже пиво.

– Но тут работает ее мама! – говорит Юнас, желая помочь.

– Отель такой огромный, – бормочет Тереза, – никто никого не знает… так что…

Она смотрит на стойку бара, мечтая провалиться сквозь землю, но бармен спрашивает, наливая пиво:

– Как ее зовут… вашу маму?

– Ее… вы… – бормочет она себе под нос. Этот бармен не случайный тут человек, не из тех, кто нанялся подзаработать во время отпуска, Тереза понимает это. Ему лет пятьдесят, очень коротко остриженные волосы, привычные уверенные жесты. Точно не новичок и давным-давно здесь, в баре отеля “Шератон”. Видимо, так оно и есть, но кто знает.

– Ее зовут… Элизабет, – произносит Тереза с отчаянной небрежностью.

И все же чувствуется, что что-то не так, потому что она по-прежнему не отрывает взгляда от барной стойки. Юнас ничего не замечает, но человек за стойкой настораживается и, ставя перед ними пиво, наклоняется, чтобы поймать взгляд Терезы.

– Элизабет? А какая? Которая работает на кухне или… в администрации?

– В администрации, – с облегчением отвечает Тереза.

– Разве она не в главном офисе? – говорит Юнас. – Как бы то ни было, – продолжает он, – передай ей спасибо!

– Странно, – произносит бармен и с подозрением смотрит на Терезу, – я что-то не припоминаю ни одной Элизабет из администрации…

На несколько секунд воцаряется молчание.

– И не припомните, – лепечет Тереза. Она вся сжимается, становится маленькой, жалкой, только глаза распахиваются все шире. – Я соврала, – говорит она быстро, – простите меня, пожалуйста.

– Соврала? – Юнас смотрит на Терезу, в глазах его удивление. – Почему ты не скажешь ему, что она из главного офиса? Ты ведь говорила мне, что она работает там.

– Я соврала, – говорит Тереза, испуганно глядя на бармена.

– С каждого пятьдесят семь крон, – сообщает бармен.

Тереза выуживает кошелек и оплачивает оба пива. Юнас не успевает заплатить сам и смотрит на нее ошарашенным взглядом, словно в первый раз увидел. Он ничего не может понять.

– Соврала? Но почему? Ты стесняешься того, что она здесь работает?

– Она здесь не работает, – сдавленным голосом объясняет Тереза, щеки ее пылают.

Ей стыдно, потому и пылают. Тереза вдруг вспоминает, что далеко не каждый человек готов поверить всяким россказням. Этого бармена точно не проведешь.

– Шесть крон сдачи, – произносит тот и высыпает монеты Терезе в ладошку. – Кстати, пиво для сотрудников без скидок. – И, подмигнув Юнасу, добавляет: – Почти все, кто работает в гостиницах, ой как хорошо это знают.

Бармен идет к стереосистеме, расположенной позади стойки. Какое-то время копается в дисках, и вскоре из колонок раздается заунывный приглушенный голос Франка Синатры.

– Теперь допиваем и уходим, – говорит Тереза неестественно бодрым тоном. И сама делает несколько больших глотков.

Юнас смотрит на нее. Она очень красива, и какая замечательная красная кофточка. Он сбит с толку. Как эта девица исхитрилась получить бесплатный номер на несколько суток, если ее мать здесь не работает? Ерунда какая-то… чтобы любой служащий такого дорогущего отеля имел право предоставлять свои льготы первому попавшемуся? И потом, какие бесплатные номера, если даже пиво сотрудники оплачивают по полной?

Вот так история. У Юнаса от ужаса сводит живот. Я наивный кретин, идиот каких поискать. И коли все совсем не так, как она сказала, то мне предъявят счет в самом дорогом стокгольмском отеле…

– Тереза, – деликатно начинает Юнас, – как… получилось, что ты можешь пользоваться правом на бесплатное проживание в номере? – И есть ли у тебя действительно такое право, добавил он про себя.

– Ладно, – говорит Тереза, – не будем об этом. Пойдем?

Она сползает с высокого табурета и перекидывает пальто через плечо.

– Очень хочется есть, – ворчит она.

– Тереза, я должен знать, кто будет оплачивать счет за мое проживание в номере.

– Мне ПРИДЕТСЯ все рассказать, – говорит Тереза, пристально на него посмотрев. Потом нервно напяливает на себя пальто, накидывает шаль. – Это мое дело, но попозже я тебе расскажу!

– И все же? – говорит Юнас.

– Что – все же?

Нападение – лучшая защита.

– Вот удивительно, вечно топчемся в каком-то баре, хотя надо уходить, есть куча важных дел!

– И ВСЕ ЖЕ? – повторяет свой вопрос Юнас. – И скажи на милость, что ты имеешь в виду?

– Ну, – Тереза готова расплакаться, – а эта манера разговаривать СТОЯ. На всех праздниках, всегда, везде. Тебе не кажется, что это странно? А я этого НЕ ВЫНОШУ – болтать стоя. Не проще было бы присесть и нормально поговорить?

Высказавшись, она сердито смотрит на Юнаса.