Охотницы

Как оказалось, в России у мальчика тоже были бабушка и дедушка – родители отца. Но Саша их дичился. Они казались ему слишком холодными и высокомерными людьми. Даже когда отец брал Александра с собой к ним на дачу, мальчуган старался сталкиваться с ними как можно реже. Он забивался в какой-нибудь самый дальний уголок сада, зажимал в ладони черный камешек – подарок японского деда – и, пытаясь ни о чем не думать, сидел так часами. Сначала отец сердился на него, потом начал беспокоиться. Он даже водил Сашу к психологу, который посоветовал вернуть ребенка в Японию. Но мать Александра была категорически против. Она говорила, что ее родители уже слишком стары, чтобы следить за внуком, что школы в их деревне нет. А в Токио она его забрать не может, поскольку сама все время в разъездах. В общем, Саша должен был остаться в России.

Чтобы как-то улучшить здоровье сына и унять его тоску по Японии, отец купил дом за городом. Он оформил его в японском стиле, а во дворе даже устроил сад камней. Саша принял дом «на ура». Отец разрешил ему самому разбить сад, и мальчик с энтузиазмом занялся любимым делом. Ему никто не мешал. Отец часто был настолько занят, что даже не успевал поговорить с сыном. Но ребенку важнее было то, что в своем саду он был сам себе хозяином. Через несколько лет диковинные деревья и цветы окружили дом дипломата. Саша очень гордился своим творением. Он мог часами сидеть в тени сакур и смотреть на маленький пруд, в котором плескались золотые рыбки.

Именно там, у своего любимого пруда, мальчик впервые испытал нечто такое, что одновременно и напугало, и обрадовало его. После того, как более двадцати минут он внимательно следил за рыбками, его голова внезапно закружилась. Чтобы не упасть, Александр несколько раз сильно зажмурился и потряс головой. Ощущение отпустило, и он решил пойти домой. Каково же было его удивление, когда встав, он обнаружил свое тело лежащее неподалеку на траве. Саша кинулся было к нему, но вдруг взмыл в воздух. Он болтался на небольшой высоте над своим садом и созерцал окрестности. Мальчик испытал сильнейший шок. Он не понимал, что с ним произошло. Формально он чувствовал себя точно так же, как и всегда. Он видел свое тело – свои руки и ноги, но они казались ему полупрозрачными и зыбкими. Зато он мог легко подниматься в воздух и парить там как птица.

«Я умер, – подумал Саша, – а моя душа летает над телом!» Он попытался снизиться и начал описывать круги вокруг своего тела. В какой-то момент ему показалось, что от того исходит тонкий светящийся луч, который связывает его самого и неподвижно лежащую физическую оболочку. Мальчик спустился еще ниже, и вдруг что-то с силой стало тянуть его вниз. В ушах засвистело, картинки слились в бесконечный калейдоскоп, и что-то больно ударило по ногам. Внезапно Александр открыл глаза и обнаружил, что он, как ни в чем не бывало, лежит на траве у пруда. Он сел, ощупал себя, но не обнаружил никаких повреждений или ушибов. Только сердце бешено колотилось от страха. Вечером Саша попытался рассказать о происшествии отцу, но тот, как всегда, был занят – вел переговоры. Поэтому мальчик ушел к себе в комнату и попытался забыть обо всем. Но перед сном у него снова закружилась голова, и он вновь покинул тело. На этот раз Александр попытался самостоятельно вернуться, и со второй попытки ему это удалось.

– Ура! – ликовал мальчик. – Я могу контролировать процесс! Я могу не только покидать, но могу и возвращаться в тело!

С той ночи он стал сознательно практиковать выход из тела и левитацию. В конце концов, он стал мастером. Очень часто левитация помогала ему в непредвиденных ситуациях. К примеру, когда в Японии заболел дед, Саша предупредил об этом своего отца, а тот своевременно оповестил жену. Или, когда отец случайно заснул на диване с зажженной сигаретой в руке, мальчик немедленно вернулся в свое тело, забежал в комнату отца и быстро погасил уже тлеющую обшивку дивана. Конечно, отец удивлялся необычным способностям сына, но выяснять ничего не стал. У него просто не было времени. К тому же на учебе отпрыска это никак не отражалось. Александр был круглым отличником, а папа придерживался мнения, что все, что не мешает сыну учиться, может присутствовать в его жизни.