Охотницы

— Дьявол? — Я смеюсь и наливаю в чашку немного пунша: у леди Кэссилис даже нет автомата для пунша, как в нормальных семьях. — И это говорит тот, кто мальчишкой подливал нам в чай чернила?!

— Я почти забыла об этом, — улыбается Кэтрин. — Это было подло с твоей стороны.

Гэвин выглядит огорченным.

— Мне исполнилось двенадцать. Вы были девчонками, а значит, совершенно другим видом.

— Я ушла домой с черными зубами!

— Это было самое худшее, — соглашается Кэтрин. — Я весь день не могла улыбаться.

— Ты стала разговаривать намного меньше, а Айлиэн смогла приехать снова, только когда смылись чернила, — весело говорит Гэвин. — Так что, как видишь, цель была достигнута.

— Правда, Гэвин. Ты такой…

— Кэтрин! — рявкает, приближаясь, леди Кэссилис.

Она выглядит строже, чем обычно, и ее губы сжаты в тонкую линию. Она бросает на меня мимолетный ледяной взгляд, который ясно дает понять, что виновной во вчерашней отлучке дочери она считает меня, — и снова сосредоточивает все внимание на Кэтрин.

— Надеюсь, ты не собиралась оскорблять брата.

— Особенно когда он контролирует твое еженедельное содержание, — добавляет Гэвин. — Представь, как ты прогуливаешься мимо всех этих чудесных магазинов без гроша в кармане.

— Ты не посмеешь…

— Гэллоуэй, хватить дразнить ее, — говорит леди Кэссилис. — Ты же не собираешься удерживать содержание своей сестры…

Именно в этот момент Деррик влетает через дверь в бальную залу, счастливый, как никогда. Он парит над моим плечом и наконец ловко приземляется.

Его крылья задевают мою шею, он икает.

— Очаровательная леди. — Он растягивается вдоль моей ключицы. — Я напился — ик! — чудесного, роскошного, прекрасного меда. И это было — ик! — великолепно.

Я едва не застонала вслух.

Гэвин опускает взгляд на Деррика, который сидит у меня на плече. Не может быть, чтобы он видел… Его внимание переключается на пары, которые занимают места в центре залы. Нет, наверное, мне показалось.

Должен начаться первый этой ночью вальс. Я ставлю чашку с пуншем на стол и высматриваю джентльмена, недавно подписавшего мою бальную карту.

Гэвин кланяется.

— Полагаю, мне следует пригласить тебя на вальс. Не окажешь мне честь?

— Гэллоуэй, — шипит леди Кэссилис, — это крайне неуместно. Я не помню вальса в своем списке.

— Я добавил его. Мой дом, мои правила. — Наши взгляды встречаются. — Ты ведь не откажешь гостеприимному хозяину, правда?

— Я уже пообещала вальс другому джентльмену.

Гэвин наклоняется и открывает свисающую с моего запястья карту.

— Ах, Милтон… Ты, несомненно, должна танцевать со мной, а не с ним. У него никогда не получалось как следует вести.

— Гэллоуэй! — Леди Кэссилис на грани обморока. — Это абсолютно неприемлемо. Пусть Айлиэн танцует с лордом Милтоном. И немедленно перестань дурачиться!

Деррик хихикает мне в ухо.

— Она глупая. Такая глу-у-у-пая. — Он касается моего уха. — Айлиэн. Айлиэн! Ты слышишь меня? Знаю, что слышишь. Ты меня слышишь. Ты меня слышишь. Скажи что-нибудь. Улыбнись. Покрутись. Кашляни.

В этот момент появляется лорд Милтон и кланяется.

— Вы позволите вас пригласить?

— Планы изменились, — говорит Гэвин, встав между мной и лордом Милтоном. — С этого момента я ее кавалер.

Он хлопает лорда Милтона по тощему плечу, словно они старые друзья.

Лорд Милтон покашливает и выпрямляется, явно шокированный.

— Прошу прощения?

Гэвин улыбается.

— Я буду танцевать этот вальс с леди.

— Та-а-а-а-а-нцева-а-а-а-ать, — поет Деррик. — Я люблю та-а-а-нцевать! Скажи ему, чтобы перебросил тебя через голову!

Я сопротивляюсь желанию сбросить его с моего плеча. Господи, сколько же меда он съел? Когда доберемся домой, я запру его в гардеробной до тех пор, пока эффект не выветрится. То есть, без сомнения, на неделю.

Лорд Милтон выглядит потрясенным.

— Но…

— Я так рад, что вы поняли. — Гэвин предлагает мне руку. — Вы позволите?

Он тянет меня прочь. Я лишь надеюсь, что не привлекаю излишнего внимания других гостей.

Мы становимся напротив друг друга в линии танца. Я прожигаю его взглядом, но Гэвин лишь сверкает своей обезоруживающей улыбкой и низко кланяется. Потом берет меня за руку, и мы начинаем вальс.

Гэвин, наверное, практиковался во время своего отсутствия. Мы раньше танцевали в гостиной нашего дома — он, Кэтрин и я. Гэвин наступал мне на ноги, или кружил нас так, что мы налетали на стол, или спотыкался о собственные ноги. Теперь каждый наш шаг гладок и грациозен. Его рука надежно лежит на моей талии. Клянусь, я могу чувствовать ее тепло сквозь свое платье и его перчатки.

Гости уже смотрят на нас, снова обо мне переговариваются. Я стискиваю зубы и пытаюсь сосредоточиться на танце, желая, чтобы он поскорее закончился и я могла отсюда сбежать.

Гэвин кружит меня, а я смотрю куда угодно, только не на его лицо. Плечо Гэвина кажется подходящей точкой для этого.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — наконец говорю я.

— Мне действительно жаль, — отвечает он. — Я повел себя как высокомерный засранец.

— Именно так. Это то, чему тебя учили в Оксфорде?

Он смеется.

— Прямое попадание.