Охотницы на мужчин

– Мне, это… по инстанциям идти. В брюках, говорят, неприлично.

Насчет инстанций Жанна сделала правильный ход – для самой Татьяны такие походы были мукой мученической, как для всякой темпераментной женщины, не придающей большого значения юридическим формулировкам.

– Сразу бы сказала. Я тебе свой деловой костюм дам. Нарочно для инстанций покупала. Все равно я в него пока не влезаю. Ну так как же сваха?

– Сваха сказала, что меня, возможно, уже завтра вечером будет искать мужчина.

– Что? Так сразу?

– Ну да! Он позвонит, скажет, что от Элины, и мы назначим встречу.

– Ну ни фига себе! – и Татьяна засуетилась. – Ты его, главное, сразу домой не приглашай! Мы с Полинкой тут тебе потом такой порядок наведем – ахнешь! Ты его помурыжь подольше! Во-первых, сразу веди в «Академию» и заказывай все самое дорогое. Посмотрим, готов он за тебя платить или нет! Во-вторых, ты ему намекни, что собираешься ехать по контракту в Америку. Пусть задумается…

И Татьяна задумалась сама.

– Во! Нужно узнать про алименты! Если ему от тридцати до сорока – значит, у него уже есть дети и он платит алименты!

– А если нет детей?

– А на фига тебе такой нужен, от которого не может быть детей?

– Так я же не замуж собираюсь! – заорала Жанна. – Мы же сваху на вшивость проверяем – ты что, забыла?! На фига мне замуж?! Я еще с ума не сошла!

Татьяна попятилась.

– Никаких замужей! – продолжала бушевать Жанна. – Что мне, без замужества плохо живется?! Вы что, сговорились все – замуж, замуж!..

И треснула кулаком по тумбочке. Тумбочка, соединенная с вешалкой, развалилась, вешалка опасно накренилась.

Татьяна выскочила за дверь.

Жанна опомнилась. Подобрала с пола брошенную Татьяной пеструю юбку, приложила к бедрам. Вдруг решительно разорвала ее напополам. Села на табуретку и затосковала.

Разумеется, ни в тот, ни в последующий вечер, ни даже в понедельник звонка от свахи не было. А во вторник утром у Татьяны случилась семейная разборка.

– Мне кажется, я заслужил трижды в неделю чистую рубашку! – строго сказал Дима, стоя в одних трусах и исследуя воротничок. – У меня сегодня два совещания.

– Шею мыть надо, – огрызнулась Татьяна.

– И никогда у нас так не было, чтобы в холодильнике – одни пельмени. Как с подружками ля-ля – так до утра, а котлеты хотя бы пожарить – так дудки!

– Значит, я сперва на работа девять часов отпаши, потом дома тебе деликатесы готовь, а в два часа ночи – стирай тебе рубашки? Ты, значит, на работе выкладываешься, а я не выкладываюсь? – Татьяна стала заводиться. – Ну, раз так – кто антресольную дверцу второй месяц починить не может?

– А кто столько сумок на антресоли затолкал, что дверца не закрывается?

– А кто говорил, будто подходящего шурупа нет? И второй месяц этот шуруп купить не может?

– А кто со старым барахлом расстаться не может? Да наши антресоли – это готовый сэконд-хэнд! Там тряпок три пуда!

– И еще там электродрель, которую еще твой дедушка сломал!

– Я ее починю!

– Ну ща! И дверцу починишь! И плинтус на кухне подклеишь! – Татьяна рукой махнула. – Да что говорить! Не дом, а халабуда, все на соплях держится. Как будто не с мужиком живу, а… а… с гомосеком!

Ничего более страшного и менее подходящего к ситуации Татьяне на ум не пришло. А лучше бы не приходило…

Дима треснул кулаком по столику.

– Ты слова-то выбирай, родная!

И, выскочив из комнаты, хлопнул дверью.

В прихожей он натянул рубаху, накинул куртку и уже схватился за дверную ручку. Но зеркало показало ему крупного мужика без брюк. Беззвучно ругнувшись, Дима кинулся обратно в комнату.

Он проскочил мимо ошарашенной Татьяны в спальню и вернулся, застегивая брюки. Пролетая к прихожей, смахнул со стола разложенное Татьянино имущество. Не слушая комментариев, сунул ноги в кроссовки и выскочил из дому.

– Давай, давай, прогуляйся, остынь! – пожелала ему вслед Татьяна. – Сокровище!

Потом, понемногу остывая, села за стол и взялась за голову руками. Она уже сама была не рада своей стервозности.

Ей и самой пора было собираться. Но она в своей фирме была начальством, а начальство не опаздывает – оно задерживается. И после тяжких испытаний начальство, которое вдобавок и женщина, имеет право на некоторую компенсацию. Тяжко вздохнув, Татьяна встала и достала из бара очередную экзотическую бутылку. Приложилась. Лицо несколько посветлело.

И она решительно взялась за телефон.

Как раз в ту минуту, когда Татьяна коснулась телефона, Жанна услышала растерянное «ой…» И неудивительно: она с грозным видом сидела в парикмахерском кресле, а парикмахерша глядела на нее с изумлением, близким к ужасу.

– Кто вас так стриг?

– Соседка.

– А не сосед?

Жанна хмуро посмотрела на нее.

– Какая разница!

– Вы уж простите, но ваша голова выглядит так, будто волосы сзади пилой пилили, – честно сказала парикмахерша. – Даже не знаю, что тут можно сделать…

– Покрасить, – решила Жанна.

– В какой цвет?

– В любой. В смысле – который мне подходит.

Тут у нее в сумочке запела мобилка. Жанна поднесла аппарат к уху.