Охотницы

— Ты должна пообещать, что эта мигрень не вернется на балу в честь Гэвина. — Когда я не отвечаю и продолжаю смотреть на нее, Кэтрин хмурится. — Ты ведь помнишь, правда?

Я отпиваю чай.

— Айе. Твой милый брат… который в Оксфорде…

— И который возвращается завтра…

— Конечно, — радостно говорю я. — Как я могла об этом забыть?

Кэтрин отлично видит, что я лгу.

— Мы устраиваем бал в его честь, и ты обещала, что спасешь меня из когтей скуки.

— Так и будет, — говорю я. — Я ни за что не пропущу его.

Мне следует радоваться возвращению Гэвина. С самого детства и до момента, когда он два года назад уехал в Оксфорд, мы были хорошими друзьями. Более того, когда-то я представляла, как однажды выйду за него замуж. Но сейчас он станет для меня лишь еще одним осложнением.

— И ты будешь танцевать с каждым джентльменом, который подпишет твою карту?

— Я буду танцевать с каждым джентльменом, который подпишет мне карту, — обещаю я.

Репутация — это единственное достояние леди, а моя, должно быть, настолько сомнительна, что даже близкая подруга почти поверила, что я способна на насилие. Мне нужно приложить больше усилий, как того хочет отец. Я должна выполнять свой долг и носить фальшивую маску жизнерадостности. Никаких исчезновений после танца. Я должна пойти на бал и вести себя как леди, какой мне следует быть.

Если, конечно, не появится фейри и мне не придется спасать еще одного пожилого джентльмена.

Кэтрин сияет.

— Итак, помнится, мне обещали огуречные сандвичи.

— Я полагаю, это основная причина твоего прихода. — Я выглядываю в окно. — Сандвичи, а потом прогулка к парку. В конце концов, мы можем не увидеть солнце до самой весны.

После ленча Кэтрин, Дона и я выходим из дома и направляемся к центру площади Шарлотты, где припаркованы орнитоптеры. На месте оказывается только мой, — должно быть, остальные семьи воспользовались летательными аппаратами, чтобы избежать пробок.

Я провожу пальцами по конструкции. Когда я создавала его, то сделала все, чтобы металлическая кабина была светлой и достаточно крепкой, а крылья двигались точно как у летучей мыши. Будучи полностью расправленными, они достигают тридцати футов и соединены со стальным вращательным механизмом, который взмахивает ими, удерживая аппарат в воздухе.

На постройку стальной, обшитой деревом каюты ушло больше всего времени. Маленькая кабина оборудована перископом на случай плохой погоды, но я предпочитаю летать с опущенной крышей. Внутри на литых кожаных креслах могут комфортно поместиться два человека, но Кэтрин настаивает, чтобы с нами в качестве компаньонки отправилась Дона, отчего сегодня будет слегка тесновато.

— Мы не должны привлекать к себе слишком много внимания, иначе об этом узнает моя матушка, — говорит Кэтрин, бросая сумочку. — У меня и без того будет много проблем из-за того, что я не взяла с собой служанку. Уверена, она снова будет читать мне лекции об этикете.

— Можешь не объяснять, — говорю я. — Отец уже отчитал меня по этому поводу.

Кэтрин замирает.

— То есть он вернулся?

Она говорит это легко, но в голосе сквозит неодобрение.

— Айе. Как раз перед твоим приходом.

— Господи! И что он сказал?

Неважно, чего ты хочешь…

— Ничего особенного. — Я киваю на Дону. — Как думаешь, люди заметят, что Дона слишком молода для нашей дуэньи?

Кэтрин внимательно осматривает мою служанку. Дона сглатывает и плотнее закутывается в шаль.

Кэтрин вздыхает.

— Позволь мне? — Она сдергивает шаль с плеч Доны. — Ты знаешь, было бы намного проще, если бы одна из нас пригласила родственницу погостить до конца сезона.

Я прислоняюсь к орнитоптеру и закрываю глаза. Хоть солнце и не греет, его лучи все равно приятно ощущаются на коже.

— В таком случае она должна быть из твоей семьи. В моей семье рождается только по одному ребенку, а мои бабушки и дедушки мертвы.

— У меня есть дальняя родственница, — говорит Кэтрин. — Она утверждает, что голуби на ее земельной собственности ждут, чтобы подсмотреть, как она раздевается.

— Да? Что ж, это неудивительно. Голуби довольно подлые существа.

Кэтрин набрасывает шаль Доне на голову и обматывает так, чтобы скрыть бóльшую часть лица.

— Вот так. Этого должно быть достаточно, чтобы издалека обмануть окружающих.

— Тогда будем надеяться, что они не будут приближаться, — говорю я.

— Мисс, я ничего не вижу, — бормочет Дона.

— Тем лучше. Тебе нужно только смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, — отвечает Кэтрин и успокаивающе гладит Дону по плечу.

— Отлично. — Я открываю дверцу орнитоптера. — Мы сделали Дону чуть ли не слепой и замаскировали под старую женщину, и все ради одной прогулки в публичном парке.

Кэтрин кивает, совсем не беспокоясь о том, как ужасно я говорю по-английски.

— Чего только не сделаешь ради солнечного света.

Я отхожу назад, чтобы впустить Кэтрин и Дону внутрь, иду к водительской дверце и сажусь сама. Наши юбки занимают бóльшую часть свободного пространства кабины. Дона зажата посредине, отчего ее миниатюрная фигурка кажется еще меньше.

— Ну что, — говорю я, — все готовы?

Дона сглатывает.

— Леди Айлиэн, вы уверены, что это безопасно? Я слышала рассказы…