Охотницы

Гэвин стоит в дверном проеме, и его голубые глаза горят. Он смотрит на Киарана — действительно смотрит! — и кровь отливает от его лица. Очень плохое слово тихо срывается с его губ.

Да будь все проклято! Одно дело — поймать меня в компании пикси, и совсем другое — застать в компрометирующей позиции с daoine sìth. Я ерзаю, чтобы убедиться, что Гэвин не заметил, что мое платье не прикрывает спину. Иначе ситуация может стать гораздо хуже.

— Невеста? — повторяет Киаран, изгибая бровь.

— О дьявол! — выдыхает Гэвин, и я едва его слышу.

Я перевожу взгляд с Гэвина на Киарана. Мое лицо пылает.

— Что ж… — говорю я. — Что ж, ситуация крайне неловкая.

Губы Киарана выгибаются в улыбке. Не в искренней почти-улыбке, которую я научилась различать, а в той, что пугает меня до полусмерти. Исчезло бесстрастие нескольких прошлых минут.

— И он Видящий.

Это утверждение несет в себе оттенок угрозы и произносится тем мелодичным тоном, которого я так боюсь. Он смеется, и тонкие волоски на моих руках становятся дыбом.

— Сколь редкостное создание в наши дни.

Гэвин отступает на шаг, его бледное лицо выражает чистейшую панику. На миг я думаю, что он сбежит, но он смотрит на меня. И замирает. Тогда я понимаю, что он не оставит меня одну, даже если я попрошу. Да будь он проклят за то, что снова пытается меня защитить!

Он встречает темный взгляд Киарана.

— Не думай о глупостях, фейри. Я для тебя бесполезен.

— Гэвин, — говорю я. — Прошу, просто…

— Наоборот, — отвечает Киаран, игнорируя меня. — Это возможность, которой я ранее не предвидел.

Он вскакивает, хватает Гэвина за горло и отрывает от пола, только ноги болтаются в воздухе.

— МакКей!

Я встаю, чтобы помочь Гэвину, но сила Киарана замораживает меня: конечности тяжелеют и не слушаются, яркий вкус земли заполняет рот, скользит в горло. Гэвин давится и пытается вдохнуть.

Вспышка воспоминаний… Моя мать захлебывается кровью за миг до смерти. А я стою и смотрю, слишком напуганная, чтобы сдвинуться с места. Я ничего не смогла тогда, совсем как сейчас.

Я сражаюсь с силой, которая удерживает меня. Пальцы впиваются в затянутые перчатками ладони, пока кисти не начинают болеть. Я пытаюсь проклясть Киарана, но не могу. Тело, сопротивляясь, способно лишь на мелкие подергивания.

— Как исключительно вовремя, — бормочет Киаран. — Я думал, Видящие либо мертвы, либо прячутся, но вот ты здесь. Итак, о каких видениях ты сможешь мне рассказать?

Он прикасается пальцем к виску Гэвина. Гэвин ахает, его глаза стекленеют, голова запрокидывается.

Я велю своим губам и языку подчиниться.

— Отпусти… Его…

Киаран не удостаивает меня даже взглядом.

Это пугающий фейри, монстр, скрытый под прекрасной оболочкой.

— Любые меры, Кэм. Я говорил тебе: необходимость прежде чести. Неужели ты ничего не усвоила?

Сила Киарана становится плотнее и ощущается в комнате давящим присутствием. Температура заметно упала, и вскоре у меня немеют пальцы, а дыхание вырывается облачками пара. Его сила ошеломляет меня вкусом — насыщенной комбинацией земли и грязи, с доминирующим привкусом железа. Перед глазами танцуют черные точки, я отчаянно пытаюсь вдохнуть.

— Есть как минимум одно видение, которое не дает этому Видящему спать по ночам, — говорит Киаран. — Оно расскажет все, что мне нужно знать. Покажи его.

Мебель начинает подниматься в воздух. Вазы с каминной полки уплывают прочь от нее, а кушетка, на которой я сижу, внезапно теряет вес. Мои ноги отрываются от пола, когда кушетка взлетает над персидским ковром.

Гэвин обмяк в руках Киарана.

«Пожалуйста, только не умирай! Прошу, только не умирай!»

— Прекрати сопротивляться, — бормочет Киаран, плотнее прижимая пальцы к виску Гэвина. — Ты пытаешься меня отвлечь. — Он улыбается. — Как неудачно для тебя! Ты не смог бы спасти девушку… Это точно. А теперь покажи мне настоящее.

Я наблюдаю за ним, теперь уже с любопытством. Что ищет Киаран? Какое видение Гэвина могло настолько его заинтересовать?

— Ага, вот оно где.

Все в комнате затихает. Глаза Киарана широко распахнуты, взгляд рассеян, он явно смотрит только видение Гэвина. Мебель в комнате плавно покачивается в воздухе. Книги парят над полками, мимо меня проплывает полный чайный сервиз. Вкус во рту настолько силен, что с трудом удается глотать.

Наконец Киаран произносит:

— Понятно.

Он отпускает Гэвина. Кушетка падает на пол и едва не сбрасывает меня на ковер. Грудь и горло болят от избытка силы. Вазы в другом конце комнаты разбиваются. Чайные чашки сыплются вокруг меня, некоторые спасает толстый ковер. Книги разбросаны по всей комнате.

Гэвин, стоя на четвереньках, пытается отдышаться.

— Ты ублюдок… — выдыхает он.

Обнаружив, что тело снова меня слушается, я бросаюсь к Гэвину и обнимаю его за плечи, чтобы поддержать. Потом смотрю на Киарана, и меня поражает выражение его лица. Оно не гордое, не высокомерное и не самодовольное. Брови его сошлись в намеке на беспокойство, которое быстро исчезает, сменившись обычным бесстрастием.

Гэвин стряхивает мои руки и поднимается на ноги. Он рычит такое ругательство, что у меня округляются глаза.