Охотницы

Мы молча сидим в орнитоптере, который я веду по чистому ночному небу. Холодный ветер здесь, наверху, обжигает кожу, и я плотнее заворачиваюсь в шерстяной плащ. Моя рука спокойно лежит на руле, а я наблюдаю, как под нами проплывает земля. Мы парим над деревней за городом, где все неподвижно и тихо. Редкие дома можно различить лишь по бледному свету свечей, проникающему сквозь окна во тьму фермерских земель.

Киаран не сказал ни слова с тех пор, как мы покинули площадь Шарлотты, словно чувствует, насколько сильно я хочу спросить его о девушке, которую он любил, и о том, что с ней случилось.

Я оглядываюсь, рассматриваю черты его лица, его печальное выражение. Пытаюсь представить его нераскаявшимся монстром, как те феи, которых я убиваю. Что в ней было такого, что заставило его измениться? Никогда бы не подумала, что sìthichean способны влюбиться в людей. Хищники не влюбляются в свою добычу.

Прежде чем я решаюсь задать вопрос, Киаран говорит:

— Посади нас здесь, у этой унылой резиденции.

Я гляжу вниз через руль.

— Дворец Далкейт?

Он кивает, и я выворачиваю руль, кружа над поляной, пока не нахожу идеальное место для посадки. Вот там, за рядом деревьев, которые заслонят нас от взглядов из окон дворца, если кто-то внутри решит выглянуть, пока мы будем находиться здесь. Наш аппарат мягко опускается на землю, и я тяну рычаг, чтобы убрать крылья.

— Мы же не собираемся туда вламываться, правда?

Киаран с отвращением смотрит в направлении дворца.

— Я не в силах представить, что это место может оказаться достойным проникновения.

— Возможно, у его светлости есть пустые вазы на одной из множества каминных полок, — сухо говорю я. — Которые ты можешь стащить на замену тем, что случайно разбил в моем доме.

— Это не было случайностью. Я решил, что они мне не нравятся.

Киаран спрыгивает с орнитоптера и уходит.

Я тороплюсь за ним, мне приходится почти бежать по траве, чтобы приноровиться к его широким шагам. Мы направляемся сквозь ряды деревьев к грунтовой дорожке перед фасадом дворца. Это высокое, величественное здание — совсем не унылое, как на мой взгляд, — сложенное из песчаника, с огромным количеством высоких окон. Печные трубы стремятся в небо с высокой крыши, и их количество намекает на разнообразие комнат внутри, но дым поднимается лишь из одной, в дальнем конце дворца. Значит, кто-то дома. Запах горящего дерева слабо чувствуется в воздухе, пока я спешу за Киараном по лесистой посадке вдоль восточного крыла.

Мои ботинки с хлюпаньем месят грязь, когда я пытаюсь аккуратно огибать и переступать древесные корни.

— Есть ли надежда услышать от тебя, куда мы идем?

Улыбка Киарана видна даже в сумраке под деревьями.

— Ты действительно ненавидишь неизвестность, верно?

— Когда ты держишь меня в неведении, обычно случается что-то плохое. К примеру, мне приходится драться с двумя красными колпаками.

— Ужасных последствий не было, — отвечает он, оглядываясь на меня. — Ты выжила с минимальными повреждениями.

Ночь холодная. Холод проникает под плащ и леденит кожу. Я скрещиваю руки, чтобы сохранить тепло. Мы шагаем молча, и я, по сравнению с Киараном, дышу тяжелее. Комья грязи с брюк я смываю, внезапно оказавшись в очередной глубокой луже. Мы продолжаем углубляться в заросли, и вокруг нас начинает сгущаться туман. Вскоре я ничего не вижу уже в метре от себя и не могу различить дорожки. Здесь слишком легко потеряться.

Голос Киарана застает меня врасплох:

— Расскажи мне о Видящем. Ты любишь его?

— Нет, — говорю я. — Мы всего лишь собираемся пожениться.

Возможно, я и любила Гэвина раньше, в пору юности. Я привыкла верить, что нам суждено быть вместе до конца наших дней.

Теперь же я выяснила, что он отлично подходит мне — куда больше, чем я могла бы мечтать, — но я не чувствую к нему ничего, кроме платонической привязанности. Никакой страсти. И никакой больше любви. Иногда я даже задумываюсь, способна ли я еще на любовь.

— И в чем же смысл того, чтобы посвятить свою жизнь тому, кого ты не хочешь?

— Долг превыше всего, — горько отвечаю я. — Так всегда говорил отец. Редко какая леди, опозорившая свою семью, может надеяться получить предложение руки от джентльмена, который помогал ее опозорить.

Киаран убийственно спокоен.

— Он обесчестил тебя?

— Конечно же нет! Он спас мне жизнь вчера ночью, и судьба ему за это еще отомстит.

— А разве ты не можешь отказаться от замужества с ним? — спрашивает он. — Если не хочешь этого?

— У женщин в моем мире выбор не так уж велик, МакКей. Моя жизнь уже давно спланирована за меня.

— В какой же тюрьме ты живешь, — бормочет он без всякого намека на сарказм. — Непонятно, как ты еще дышишь.

Когда мы приближаемся к поляне, туман наконец рассеивается. Мы бредем по высокой траве, и я запрокидываю голову, глядя на звезды.

Ты можешь их назвать, Айлиэн?

Я слышу мамин голос из тех прошлых ночей, что мы проводили в саду, изучая созвездия.