Охотницы

Ощущение становится более четким, электричество более мощным — словно магнит тянет меня к себе. Я сворачиваю на очередную каменистую дорожку и понимаю, что мы направляемся к руинам часовни Святого Антония.

Я бегу к северной стене, где раньше находился вход в часовню. Энергия покидает мои ноги за шаг до порога, и я падаю на колени в грязь.

А потом копаю. Пальцами и ладонями. Я понятия не имею, какого черта делаю, просто отчаянно взрыхляю землю, дыша так, что горло начинает болеть. Я рою и рою, пока ногти не начинают кровоточить, а грязь не облепливает руки. Откуда-то я знаю, что мое тело не прекратит содрогаться, пока я не найду устройство. Я должна его найти! Оно жужжит в моих ушах, а глухое тиканье заставляет меня копать с еще бóльшим рвением. Я должна его найти. Я не могу сейчас останавливаться!

Мои ногти цепляются за что-то металлическое. Я стираю грязь, и что-то яркое и золотое сияет снизу, теплея под моими прикосновениями. Тиканье становится мягче по мере того, как я очищаю от грязи границы сияющего золотого диска размером с колесо экипажа.

Жужжание и электричество исчезли, а вместе с ними прошла и дрожь. Я склоняюсь над золотым чехлом печати, прослеживая вытравленные в нем символы. Такие прекрасные и теплые. Пять углублений у края диска словно зовут прикоснуться к ним. Я подчиняюсь и прикладываю свою испачканную грязью ладонь.

Тиканье прекращается, и меня ослепляет внезапный свет.

Глава 30

Я закрываю глаза от вспышки, и под веками пульсируют негативы образов, цвета и точки. Меня окутывает мягкое тепло.

Когда я открываю глаза, золотой свет все так же ослепляет. Он колонной стремится вверх, в небо, окутывая меня и освещая руины часовни. Дождь светится, падая сквозь эту колонну, я словно окружена метеорами.

Я наконец смотрю на устройство и с удивлением вижу, что верхняя плита открылась, сдвинулась, обнажая сложный золотой механизм внутри. Он настолько крошечный, а металл настолько тонок, что все это кажется полупрозрачным.

Я никогда не видела такой кропотливой работы. Столько шестеренок и валиков движутся одновременно, столько золотых рычажков вставлены между ними! Семь колец, по мере возрастания диаметра, расходятся от центра по спирали, складываясь в непрерывно движущийся механизм, покрытый символами, и все это похоже на очень сложные часы. Сами символы на золотых кольцах у середины сложнее всего и расходятся широкими завитками к внешним кольцам. Я думаю о клейме на запястье Киарана, о том, как оно похоже на эти рисунки и немыслимо отличается от всего, что мне доводилось видеть.

Золотые маркеры расставлены на каждой ключевой точке самого большого кольца, более мелкие отметки втиснуты между ними. Это одновременно компас и часы, понимаю я, чудесные и завораживающие.

Я ощущаю силу вокруг. Чистая энергия, утешение и нега, она согревает меня изнутри и похожа на солнечную ванну. Именно такое устройство мне хотелось создать. Что-то, что объединяет меня, успокаивает. И вот она, часть моего наследства, о которой я даже и не мечтала. Механизм принадлежит мне.

Охваченная восторгом, я оглядываюсь на Киарана. Он неподвижно стоит за краем золотого сияния.

— Это прекрасно, — говорю я. — Иди сюда, ты должен это увидеть.

Он медлит, глядя вверх, на золотую колонну света.

— Я не могу.

— Не глупи. — Я вскакиваю на ноги, тянусь за пределы света и ловлю его за руку. — Видишь? Просто войди…

Когда пальцы Киарана проходят в свет, он с шипением втягивает воздух и, выдернув руку, хватается за запястье.

— МакКей!

Я подскакиваю к нему взглянуть, что случилось. Золотая колонна покачивается, а затем оседает в землю. Сила уходит так быстро, что я вздрагиваю от холода.

— Что с тобой?

— Ничего, — сдержанно говорит он.

— Ты точно врешь. — Я пытаюсь заглянуть ему за плечо, но он отодвигается. — Покажи мне.

Я тяну его руку к себе, а когда вижу кисть, не могу удержаться от приглушенного вскрика. Она покрыта волдырями, кожа на кончиках пальцев почернела и лопнула, даже кость проглядывает наружу, словно он побывал в огне.

— Механизм защищен от всех, кроме Охотниц, — поясняет Киаран.

И я ощущаю укол вины. Он говорил, что не может подойти, а я даже не удосужилась спросить почему. Я вижу, как чудесная регенерация фей спасает его кисть. Сияющая бледная кожа уже проглядывает сквозь обуглившуюся черную, плоть нарастает поверх кости на кончиках пальцев.

— Прости, — говорю я. — Мне не стоило…

— Не извиняйся, свет должен был защитить тебя от sìthichean. — Он кивает на механизм. — Ты можешь заставить его работать?

— Я очень на это надеюсь.

Как только я вхожу в круг, свет тут же охватывает меня со всех сторон. Я приседаю и провожу пальцами по золотым кольцам. Сила жужжит под моими ладонями — электрический ток, который словно вживлен в этот гладкий, как шелк, металл. Это поразительное изобретение.

Киаран усаживается на валун и наклоняется вперед.

— Как оно выглядит сверху?

— Сложным, — отвечаю я. — Очень высокотехнологичным. И ни одну из технологий я не могу опознать. Как они вообще смогли создать подобное две тысячи лет назад?

Киаран с сожалением смотрит на меня.