Охотницы

Я медленно поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Его глаза самого яркого синего оттенка из всех, что я видела. Они выделяются на фоне бледной кожи и белых, как соль, волос. Он прекрасен, он восхитителен. Сила окутывает его, как пар от лошади. Я не могу отвернуться… И не хочу.

— Иди ко мне, — говорит Лоннрах.

Его голос приказывает. Подчиняет. Я ощущаю его в сознании так же, как чувствовала прикосновение Сорчи тогда, у пруда. Но его сила не пытается меня сломать. Она соблазняет. Она проникает в кровь и захватывает меня, пока напряжение и желание бороться не покидают моего тела, и я не в силах больше ему сопротивляться.

Слишком поздно я вспоминаю предупреждение Киарана, что подаренные мне доспехи не защитят от влияния фейри. Проклятье! Я пытаюсь бороться, но присутствие Лоннраха обволакивает слишком сильно.

Я выхожу из локомотива, и тут рука Киарана сжимается на моем запястье.

— Не стоит.

Лоннрах не сводит с меня взгляда.

— Ты всегда был эгоистом, Кадамах.

— А ты всегда был высокомерным выскочкой, — спокойно отвечает Киаран. — Это не эгоизм. Просто ты мне не нравишься.

Лоннрах ухмыляется.

— Иными словами, ты не доверяешь своей Охотнице. Если она так сильна, как ты надеешься, она должна суметь противостоять моему влиянию. Позволь ей подойти ко мне.

Я не помню, как Киаран отпускает мое запястье, как я иду к Лоннраху. Все, что я вижу боковым зрением, размыто. Я словно в тоннеле. Я пытаюсь встряхнуть головой, чтобы улучшить зрение, но не могу. Мне нужно освободиться. Как я собиралась справиться с влиянием Сорчи?

«Думай!»

Слишком поздно. Я уже подошла, и сердце его коня бьется на уровне моих глаз. Я завороженно провожу по нему ладонью. Как металл может быть таким мягким? Он словно мех, нет, еще более гладкий.

Лоннрах приподнимает пальцем мой подбородок. Я снова встречаюсь с ним глазами, и кажется, словно непреодолимое течение затаскивает меня в омут. Тело меня не слушается, разум тоже. Я в темной, холодной воде, и мои чувства приглушены, одурманены. Есть только вкус цветочных лепестков, которыми мне проводят по языку, и это не неприятно.

Лоннрах изучает меня.

— Так ты единственная оставшаяся, — бормочет он. — Как смело с твоей стороны прийти сюда!

От звука его голоса мое тело становится легким, как воздух, миллиарды молекул словно парят, лишенные веса. Я должна вырваться из его хватки, иначе он с легкостью меня убьет. Я пытаюсь вытолкнуть из сознания его присутствие, но он проникает еще глубже. Его сила успокаивает — в отличие от жестокой и бешеной силы его сестры. От этого все только хуже.

— Сколько тебе лет? — спрашивает он.

— Восемнадцать.

Мой голос звучит издалека, словно я слышу себя с другой стороны долины. Я должна убить его, сейчас же! Рука тянется к клинку, но его сила меня останавливает.

— Такая юная… — Он гладит меня по щеке. — Какая жалость!

Лоннрах заставляет меня тянуться за его прикосновением.

— Ты собираешься меня убить?

— Со временем. — Он наклоняется ко мне и шепчет: — У тебя есть кое-что, что нужно мне.

— И что же это?

Губы Лоннраха изгибаются в намеке на улыбку.

— Для этого у нас еще будет время. — Он смотрит на мои доспехи. — Неплохо, Кадамах. Она достаточно хороша.

— Не стоит ее недооценивать, — спокойно отвечает Киаран. — Она перережет тебе горло.

Лоннрах снова окидывает меня с головы до ног долгим, неторопливым взглядом.

— Она кажется довольно ручной. Но я всегда любил Охотниц в доспехах. Металл идет тебе больше всего.

Что-то рвется внутри меня. И поток, волна осознания возвращается, словно цунами.

Алый идет тебе больше всего алый идет тебе больше всего алый идет тебе больше всего…

Этого достаточно, чтобы я избавилась от чар. Ярость вскипает во мне с силой разрушительного шторма. Сила Киарана усиливает ее, укрепляет. Воздух кипит от этой силы — моей и Киарана. Когда первые капли дождя попадают на мои доспехи, рассыпаются искры.

Лоннрах пораженно глядит на меня. Я чувствую его разум в своем сознании. Зовущий. Убаюкивающий. И разрываю нашу связь. И улыбаюсь. В тот же миг лезвия оказываются у меня в руках.

— Если у меня есть то, чего ты хочешь, — рычу я, — придется биться со мной за это.

Я прыгаю, взмахиваю рукой, рассекая ему щеку. Поверхностный порез. Предупреждение. Я улыбаюсь, глядя, как кровь течет у него по лицу.

Глаза Лоннраха суживаются. Он говорит спокойно, на этот раз обращаясь к своей армии:

— Уничтожить здесь все.

Глава 37

Они ждали этого. Лоннрах еще не закончил говорить, а cù sìth уже прыгает на меня, оскалив зубы и вытянув огромные когти. Я подныриваю под ней и взмахиваю клинком. Он рассекает левый бок твари, кровь теплым потоком хлещет мне на щеку.

У меня нет времени убедиться, мертва ли она. Лошади окружают меня, daoine sìth вскидывают мечи, а sluagh кружат над нами, пронзительными воплями разрезая ночную тьму.

А затем рука хватает меня за запястье. Киаран.