Охра

Самцы в райском мире имели еще меньше забот, чем дети. Самцам надлежало искать блестяшки, ракушки и каменья, чтобы украсить жилища и создать в занебесье нечто среднее между православным храмом и галереей высокого искусства для эпилептиков. Иногда самцы отколупывали звёзды, но небесные фонари прожигали гнёзда – пришлось возвращать обратно. Чем богаче было украшено жилище, тем красивее считалась его хозяйка, оттого самцы почти не появлялись на мероприятиях, пребывая в вечном поиске. Меньше всего вклада вносили гуси, они считали себя выше всяких побрякушек, жильё ценили скромное, добротное. Однако же их протяжное горловое "га" сильно бодрило коллектив, и гусыни им всё прощали. Гуси важно колыхались в низинах райского мира, прилетая ненадолго – их ждали сочные травы и деревенские просторы, чему гуси были рады. "Га" – говорил главный гусь и выбивал щепки из огромного дерева, что служило укрытием для райского мира. Щепки летели во все стороны, а павлин гневался – паркет из драгоценных пород дерева, украденный из Екатерининского дворца в эпоху войны, и без того еле держался под сотнями тысяч птичьих когтей.

Как в любом приличном светском обществе, среди птиц вольготно приютилась и оппозиция. Разумеется, положительно настроенная. Два попугайчика-анархиста Карл и Юнг, по сути своей породы желающие выделяться из серых масс, оттого оставаясь в самых что ни на есть массовых низинах, жили когда-то в Купчино, но в прекрасный знойный день, когда душно было так, что хоть легкие заново надувай, они сбежали из сытых клеток навстречу свободе. Как попугайчики долетели до Великого древа, никто не знает. Но вписались Карл и Юнг, как родные – не бывает достаточно шутов при дворе. Ежели Ворон был птицей скрытной, недоброжелательной к окружению, мечтавшей завести потомство от преданно единственно любимой самки, то попугайчики жили напоказ, как любые иммигранты, познавшие все прелести переезда, но не готовые вернуться назад то ли из гордости, то ли по другой причине.

Карл и Юнг то ругали блага райского мира, то подолгу расхваливали. Неопределенность пугала высший свет, оттого с ними предпочитали не иметь дела. Зато птенцы обожали слушать, как попугайчики спорят. Птенцы ходили за попугаями толпами, а когда попугаи трусливо отсиживались дома, зная, что заведомо проиграют в споре толпе, птенцы кричали их лозунги во время занятий по философии. Молодежь учится, противопоставляя. Но, подрастая, птенцы принимали законы райского мира и уже копировали не попугайчиков-анархистов, но влиятельных павлиних и блистательных синиц, ведь хотели сохранить влияние и статус. Кому какое было дело до ума, если твоя работа – есть пирожные? И к Карлу с Юнгом прибивался новый молодняк.

Была и скрытая причина показного анархизма Карла с Юнгом, иначе они давно бы уже прорвались к трону Павлина и свергли бы его. Но попугайчики знали, что за Павлином стоит Ворон и совет филинов, которые одним взглядом могли остановить их восстание. Попугайчики оттягивали время решительных действий, да особо от них ничего и не ждали. Но вот дамы реагировали на фальшивую опасность чутко. И Карлу с Юнгом казалось, будто внимание к их персонам было равноценно влечению, почти влюбленности.

В действительности самки не считали попугаев стоящими внимания. Синичкам не нравились полосы, воробьихи были глуповаты до речей, голубихи слишком крепко держались за мужей, а лебеди искали кого-то раз и на всю жизнь, что попугайчики себе позволить совсем не могли. Попугайчики мечтали о гареме, как у павлина, но не вышли для этого ни объемами (а дамы, как известно, предпочитают самцов крупнее и шире), ни элегантностью, ни тем более богатством. Меньше всего птиц прельщала возможность быть самкой оппозиционера – столько страданий на дурной почве из-за невозможности мужа договориться, столько скитаний по свету, но не по теплым странам, а, к примеру, по тому же Купчино. Ежели попугайчики перейдут все возможные границы, а Павлин обозлится на них, то совсем пиши-пропало – в реальный мир нужно будет возвращаться не по желанию, а навсегда. Такого не могла себе позволить ни одна порядочная барышня.

Разве что Охра дружила с Карлом и Юнгом. Охра верила, что попугайчики поддержат её ввиду природной любви к ярким и нестандартным теориям. Попугаи нехотя соглашались с Охрой, потому что в родных краях их точно никто не ждал. Но им незачем было выступать за идеи, что окончательно рассорят их с местными. Охра могла позволить быть странной – никто не изгнал бы столь красивую птицу, да ещё и благородного происхождения. Но попугаи были первые в списках. Но Охра интересовалась и их идеями в качестве ответной любезности. Она слушала, а не уходила от попугаев, прокручивая крыло у виска. Поэтому Карл с Юнгом и Охра проводили регулярные совместные обеды с портвейном, оставаясь друг другу больше врагами, ведь бесполезное общество хуже как общества друзей, так и общества сильных врагов.