Охрана

Они выпили коньяк по-русски, залпом. И даже не крякнули от удовольствия – какое же тут удовольствие, поминальная рюмка.

– Он меня не понимал. Да и я в те годы его не понимал. К сожалению. Но если ты сейчас поймешь то, чего мы не понимали в те годы, тебе жить будет проще, поверь мне. Давай еще по рюмочке за встречу, и рассказывай о себе все, о маме. Говори все, не скрывая. Советую тебе. Мы не дамочки на ответственном приеме.

Димка рассказал все, как есть. В том числе о своем долге в четыре тысячи долларов и о счетчике, на который друзья поставят его в понедельник.

– Вера об этом знает? – спросил дядя Женя.

– Нет. Я сам. У нее сердце слабое. Я несколько раз ходил на Курский вокзал по ночам, но понял, что там такую сумму не заработаешь. Очереди. Офицеров много. Даже подполковники приходят. Грузят. По ночам. А у нас товар пропал. В Туле фуру видели, у меня там друг, служили вместе. Водилы у него ночевали. До нас фура не дошла. А я под этот товар семь тысяч занял. Три уже отдал, были у меня.

– Не твое это дело, Димка, не твое, – вздохнул дядя Женя. – Не наше. У нас в роду кого только не было. Но ни купцов, ни продавцов. Только покупатели. Это же наука. Ты спортом занимаешься?

– Форму держу. Но после вокзала не до спортзала что-то.

– А стрелять еще не разучился?

– Думаю, нет. Но негде же стрелять, дядя Женя! Я это дело с детства люблю, сами знаете.

Непонятно, куда гнул брат отца, но по тону его можно было понять, что он не оставит племянника в беде.

– А вообще, какие у тебя планы на жизнь? Я имею в виду стратегические, а не этот счетчик.

– Хочу восстановиться в институте, перевестись на вечернее отделение. С деканом разговаривал. Он тоже из бывших военных. Говорит, что дело это не безнадежное.

– Так, Дмитрий, работу я тебе найду. Долларов на триста в месяц, пока. Долг мы твоим, не знаю, как их назвать поточнее, отдадим. Я одолжу тебе беспроцентно эти деньги на два года. Только никому об этом ни слова. Ни Вере, ни моим. Понял? Эту проблему мы решили. Но я ставлю перед тобой условие: учеба! Институт у тебя неплохой. Ты его должен закончить.

– Спасибо, дядя Женя! Я все сделаю. И долг вам через два года верну. Может быть, и раньше.

– Вот и договорились.

– А что за работа, дядя Женя?

– Охранником в ЧОП. Есть один неплохой объект. Но это пока. Чтобы выжить. Кроме этого, я хочу привлечь тебя к одной ответственной работе…

Об ответственной работе они говорили больше часа, причем почти шепотом. Дмитрий поначалу испугался, потом вспомнил, что у него черный пояс и первый разряд по самбо и стрельбе, что лет ему еще только двадцать пять, и осмелел, загорелся.

После того разговора прошел год. Все продвигалось точно по плану дяди Жени, правда, с должностью начальника смены вышла некоторая задержка. И грустная для пенсионеров-офицеров весть Бакулина его лично обрадовала. Между прочим, с долгом он рассчитывался быстрее, чем планировал, потому что заметный прибыток к его месячным поступлениям давало «одно ответственное дело», о котором он не говорил никому в охране, вообще никому.

В институте Димка встретился с классной девчонкой, долго думать не стал, женился и не разочаровался: тесть его уже двадцать лет мотался по загранкам, несмотря ни на какие перестройки и прочие передряги. Димкина жена была верна ему и не следила за его перемещениями по Москве, зная об «ответственной работе» только, что она у мужа есть, что эта работа приносит ему какие-то деньги, что она перспективна знакомствами с нужными и важными людьми.

Совсем недавно, две недели назад, дядя Женя настойчиво посоветовал Дмитрию активно заняться английским языком. Он намек понял, но, между прочим, в сутках всего двадцать четыре часа. А живет он с женой и матерью в Люберцах, а туда от Проспекта Мира около двух часов со всеми пересадками. А еще надо в институт, в спортзал, в тир, к бабенке левой надо – все-таки аспирантка престижного вуза… Такой деловорот, не до английского. Нет, сказал настойчиво дядя Женя, английским ты должен заниматься ежедневно. Умей распределять время. А он уже привык доверять своему дяде. Тот очень много знал. Например, он узнал о делах ЧОПа за несколько дней до Бакулина! И сказал об этом Димке. Тот приехал вечером за деньгами, через силу сделал удивленную гримасу, пожал плечами:

– Что вы плохо служите, зачем вас менять-то?

Польский, Прошин, Филимонов проводили его грустным взглядом, а он, легок на подъем, взлетел по бетонным ступеням на лифтовую площадку, затем – в коридорный отсек и пошел к Бакулину, широко рассекая воздух длинными руками.

Возвращался он тем же размашистым шагом. Попрощался, побежал в метро.