Охраняемое сердце (ЛП)

— Больных детей. Меня в этом костюме школьной учительницы, — я встретила его пристальный взгляд, стараясь не хмуриться. — Если хочешь привлечь молодежь, это нужно делать не так. Мы видим неискренность также, как и ты отличаешь Мерло от Шардоне.

— Рейн, мой менеджер по социальным сетям знает, что делает.

— Надеюсь, — вздохнула я, обмахивая шею руками. — Может, мы потом сходим куда-нибудь?

Папа слегка улыбнулся мне.

— У меня назначены встречи с избирателями, но к обеду я буду дома.

Еще полчаса напряженного общения с мачехой? Нет, спасибо.

— Думаю, увидимся через неделю. Или тогда, когда тебе будет нужна фотография отца и дочери.

Он злобно посмотрел на меня.

— Сейчас не время.

Никогда не время.

— Хорошо, я подожду нашего двадцатиминутного разговора по душам, где мы неловко смотрим друг на друга.

— Рейн, серьезно. Я сейчас занят.

Все, чего я хотела, это шанс восстановить наши разрушенные отношения, но он никогда не прилагал усилий. Два года назад он обещал начать стараться. Я поверила ему, но он сказал бы все, что угодно, лишь бы я отказалась от иска в суде.

Он относился к своим сторонникам как к куда большим членам семьи, чем к собственным родственникам. Он говорил о них, как рок-звезда о своих поклонниках, с блеском, который разжигал пламя моей ревности.

Папа сжал мой бок, прежде чем приблизиться к микрофонной стойке в окружении телохранителей. Его сторонники перестали бороться за его внимание и затихли. Я проглотила обиду и усмехнулась.

Раздались одобрительные возгласы, когда он перешел к списку «я сделаю это» и «я сделаю то». Пустые обещания.

Когда толпа захлопала, я сложила руки вместе, как кукла-марионетка. Речь отца закончилась взрывом фанфар из динамиков, а затем он смешался с толпой. Не в силах больше терпеть это, я повернулась лицом к детям.

Девочка с бантиком цвета фуксии поморщилась от яркого солнечного света.

— У тебя красивые волосы!

Я наклонилась к ней, улыбаясь.

— Спасибо. Меня зовут Рейн.

— Как дождь? Круто. Меня зовут Эйла. Какого цвета у тебя волосы?

— Хм, — я схватила прядь волос и нахмурилась. — А ты как думаешь?

Она сморщила нос.

— Фиолетовые?

— Ага! Фиолетовый — мой любимый.

— И мой тоже. А моя сестра любит розовый, — Эйла теребила свое платье. — Меня заставили надеть это.

— Ох, как ужасно с их стороны. А знаешь, что? Я думаю, ты будешь лучше смотреться в моих очках. Хочешь их примерить?

— Конечно!

Я вытащила очки из сумочки и протянула ей.

— Держи.

Эйла нацепила их и сверкнула беззубой улыбкой.

— Ух ты! Спасибо!

Папины ответы бубнили на заднем плане, пока я болтал с Эйлой, шестилетней девочкой с острым лимфоцитарным лейкозом. Мои глаза горели, когда она рассказывала о своих надеждах и мечтах (вылечится от рака и стать принцессой в замке).

— Тебе не нужна корона, чтобы быть принцессой, милая, — я ущипнула ее за щеку.

— Ты навестишь меня?

— Если твоя мама разрешит.

Эйла подпрыгнула и бросилась к ногам матери. Глаза женщины расширились.

— Мама, ты меня не слушаешь!

Внезапно воздух наполнился энергией.

Закричал какой-то мужчина.

Я резко обернулась.

Это было похоже на драку. Овцы Монтгомери больше не были послушными. Люди толкались и спотыкались. Они выкрикивали ругательства, отряхивая одежду. Кто-то споткнулся о шнур, идущий от микрофонной стойки, она упала и раздался резкий пищащий звук.

Я зажала уши и поморщилась, поискала глазами папу, но охрана уже подтолкнула его к внедорожнику.

Почему он уезжает? Разве он не должен прекратить драку?

Я заметила краем глаза какое-то резкое движение над головой. Это был какой-то шар, он взорвался, забрызгав меня водой. Кто его бросил?

Я оглядела толпу, пока папин внедорожник отъезжал от парковки. Сильный удар пришелся мне в висок. Шар лопнул, залив мои волосы густой жидкостью, которая растеклась по бетону.

— Ты в порядке? — крикнула Эйла.

— В порядке, — я заломила руки, вдыхая металлический запах.

Сильная рука оторвала меня от Эйлы.

Кассиан тащил меня в больницу, пока с меня что-то капало.

— Ты ранена?

Кроме короткого удара, я не почувствовала ничего, кроме отвращения к едкому запаху.

— Я думаю, это краска.

Больничный персонал и ассистенты роились вокруг меня, пока я смотрела на растущую лужу вокруг себя. Кто-то протянул мне полотенце, и я обернула его вокруг головы.

Больничный охранник взглянул на меня и сказал:

— Какого черта?

— Это сделал протестующий, — проворчал Кассиан. — Полиция, надеюсь, уже задерживает его.

— Кассиан, отведи меня домой. Я хочу переодеться.

— Подожди, — он проверил меня на наличие травм, сморщив нос от запаха.

Убедившись, он прорычал приказы в рацию.

— Мы готовы идти.

— А папа собирается домой? — спросила я его.

— Даже не знаю, — он вытащил меня из толпы помощников.

Я последовала за ним в противоположный конец здания. Слава богу, здесь не было фургонов прессы. Лексус был припаркован у обочины.

— Подожди, я испорчу сиденья, — я остановилась.

— Ты думаешь, мне есть до этого дело? — Кассиан рывком распахнул дверь. — Садись в машину.

Я скользнула внутрь, поморщившись, когда ярко-красный цвет запачкал кожу.

Кассиан нырнул на пассажирское сиденье и рявкнул на водителя:

— Домой.