Охранитель

В глазах Жана де Партене сверкнула льдисто-голубая, холодная-прехолодная искорка. Страшная искорка, нечеловеческая.

— Вам-то что они сделали, сударь? — искренне удивился Рауль, сделав вид, будто не заметил синеватого огонька в зрачках барона. Магией, впрочем, тут и не пахло: некая внутренняя, неизвестная мэтру сила.

— Из-за них мне пришлось убить старого и проверенного друга. Не думайте, мэтр Ознар, что Дороги ведут только в Аррас. Однажды они привели меня в подвалы парижского Тампля. Векселя доселе не оплачены.

— Не дергайтесь, — Рауль легонько ткнул локтем в грудь его милости, пытаясь не выказать собственного волнения. — У меня ланцет в руках, а рядом бедренная становая жила! Ваша, между прочим! Еще полдюйма и векселя пришлось бы передавать наследникам!

Барон угрюмо замолчал и до окончания перевязки не произнес ни слова.

* * *

Черная крытая повозка остановилась не на Иерусалимской, а на улице Сен-Обер, с которой был еще один вход в дом. Арриго ди Джессо спрыгнул с козел, постучал как условлено — тук-тук, тук.

Дверь приоткрылась, на пороге стоял Рауль со свечой в руке.

— Привезли?

— Да, да, — нетерпеливо сказал Арриго. — Быстрее, никто не должен заметить!

Любезничать с Сигфруа де Лангром не стали: руки комтура связаны за спиной, на голове грубый холщовый мешок. Судя по недовольному мычанию, рот заткнут кляпом.

Не задохнулся бы — именно в этом смысле мэтр и высказался.

— Не учите меня обращению с пленниками, — огрызнулся сицилиец. — Первый раз, что ли? Куда вести, показывайте!

Подвал был ярко освещен — свечи, лампы с серебряными отражателями-зеркальцами. Братья ди Джессо молча кивнули барону де Фременкур, не выказав удивления его присутствию: преподобный наверняка оповестил. Ролло фон Тергенау остался наверху, в аптеке, ждать брата Михаила.

Де Лангра усадили на тяжелый деревянный стул, приткнули в угол. Танкред ди Джессо взял принесенную с собой сумку, подошел к одному из пустующих столов и начал раскладывать инструменты, способные довести до сердечного приступа любого гуманиста и филантропа.

Господин барон поглядывал с интересом и пониманием — видимо был знаком с устрашающим набором железяк, призванных развязать язык самому неразговорчивому упрямцу.

— Его преподобие задерживается, — говорил Раулю бедный и явно встревоженный Арриго. — Неблагочиние в монастыре францисканцев, его срочно вызвали в обитель… В городе неспокойно, мэтр. Что-то происходит. Что-то очень нехорошее.

Рауль промолчал. Причина беспокойства дона Арриго очевидна: с годами у наемников вырабатывается чутье на опасность будто у матерущих волков, способных уйти от самого опытного и настойчивого охотника. Братья-миряне не могли не заметить пугающих изменений в Аррасе, начавшихся ко второй половине дня — пока ничего явного, признаки грядущего апокалипсиса еще туманны, но столица графства словно бы погружается во мглу, из которой нет и не будет возврата.

В осязаемую, вязкую мглу небытия.

Жутко представить, что готовит городу наступающая ночь.

— Хотел бы пожелать всем присутствующим доброго вечера, но язык не поворачивается, — брат Михаил объявился две кварты спустя, в сопровождении неизменного Жака. — Прошу простить мэтр: я и брятья-миряне вынуждены избрать ваш дом временным пристанищем. Возвращаться в коллегиату невозможно.

— Почему? — вытаращился Рауль. — А как же с прочими сотрудниками Трибунала? Люди архидиакона и сенешаля ворвались в монастырь?

— Нет, — отрезал преподобный. — Всё гораздо хуже. Потом… Шевалье де Партене, подойдите!

Барон, опираясь на приспособленный в качестве трости черенок от кухонного ухвата, остановился рядом с инквизитором. Молча вздернул брови — мол, чего изволите, преподобный?

— Жанин, — шикнул брат Михаил. — Жанин Фаст. Помните наш разговор? Она… Причастна? Я правильно догадался? Жанин открывает Дороги?

— У нас таких людей называют «аргусами», — понизив голос ответил Жан де Партене. — Это не ремесло, не призвание и никакая не магия. Природное, врожденное умение. Объяснения займут добрых два часа и нет в нынешнем языке терминов, способных растолковать суть.

— Попробуйте. Я настаиваю. Говорите непринужденно, здесь нет лишних ушей. Мессира де Лангра в расчет не берем — он уже мертв. Вопрос только в том, покинет он бренный смертный мир после мгновенного удара стилетом, или комтура вплотную познакомят с игрушками, с которыми так невинно забавляется Танкред ди Джессо. Итак?

— Задали задачку, — нахмурился барон. — Если сжато… Это наследственность. Как цвет глаз или волос, передающиеся из поколения в поколение. Предположительно Дороги, Прорехи имеют энергетическо-гравитационную природу.

— Грави… Как?

— Ох, я же предупреждал — не поймете! Взаимодействие светил, планет, звезд, правда не имеющее никакого отношения к классической астрологии! Аргусы улавливают эту энергетику и способны ею управлять. Иногда, крайне редко, — я сам ни разу не видел, — аргус якобы может самостоятельно создать Прореху.

— Для этого требуются какие-либо обряды? Жертвоприношения? Использование колдовства?

— Конечно же нет! Это явления принципиально разного порядка!